Сибирские огни, 1984, № 3

ЧИЛИ мы тогда, так? Ну и Бронек упал. А был рядом со мной, почти как ты сейчас, с правой стороны. Не мучился. Пуля попала ему в лоб, как будто кто-то специально прицелился в него в атой темноте. Я скло­ нился над ним, так? «Бронек, что с тобой?» Но он слова не успел вы­ молвить. Умер у меня на руках. И тут меня такая обида взяла, что трудно сказать. Рванулся вперед. Забрались мы на эти скалы, так? Но немец ожесточенно контратаковал. Тогда меня ранило в грудь. В бес­ сознательном состоянии взяли в плен. Даже успели вывезти в Герма­ нию, в концлагерь. Рана зажила, но только сверху. А теперь по кусоч­ кам легкие выплевываю. Денег на докторов у меня нет. Люди советуют собачье сало пить. Но я ведь своего Бурка не съем, не стану живоде­ ром, так? А к тому же еще должен в лесу прятаться. Потому как скажу тебе, дело обстоит так. Эти, из леса, говорят: «Ты, Гробельный, андер- совец, с Запада вернулся, давай к нам, это как раз для тебя. Командует здесь ими поручик «Орлик». А когда приходят с милицейского участка из Тычина или из управления госбезопасности из Жешова, то начи­ нают грозить пальцем и говорят: «Что ты, Гробельный, андерсовеи и реакционер, мы хорошо знаем. И если будешь якшаться с теми из леса, плохи твои дела, помни об этом». Так? Меня уже пару раз на допрос водили и в подвале держали. А я на всех их, скажу тебе честно, как лучший товарищ твоего отца, и на этих из лесу, и на этих из управления, плевать хотел... Дали бы лучше человеку спокойно по­ жить, пока он все легкие не выплюнет, так?.. Наведавшись к Гробельному, Сташек уже больше не ходил в де­ ревню. Не покидал деда, а дед— его. Все вр,емя разговаривали, вспоми­ нали минувшие годы, отца, мать, дядю Стефана, бабку, которая умерла еще до войны и которую Сташек, хотя он был тогда еще маленьким, хорошо помнил. Только о дяде Изидоре больше не говорили. Он не появился ни разу, а дед не знал, где он. Сташек нарубил деду дров. При­ вез на тачке две последние копны сена с берега Струга. Вместе почини­ ли старый, дырявый забор, через который пролезала дедушкина птица, причиняя убыток соседям. И лишь с Марысей, дочерью соседа Дрозда, он виделся и говорил раза два. Ему было немного стыдно, потому что в первый раз, когда она вошла в избу, он совсем ее не узнал. Они как раз с дедом обедали. Дед решил потратиться, чтобы угостить внука- солдата, и собственноручно зарубил на пне петуха. Возникли некото­ рые трудности, когда они ощипывали его, но в конце концов как-то справились. С аппетитом уплетали его после стопочки дедушкиного самогона, закусывая солеными огурчиками, принесенными из погреба в скале, когда дверь отворилась и вошла девушка. В красном платьице в белый горошек, в белом платочке на голове. Черноволосая, темногла­ зая, румяная^ с улыбкой на устах. Красивая. Сташек перестал обгры­ зать петушиную шею. Кто же это может быть? Дедушка, мама прислала меня одолжить у вас ложку соли, а то у нас кончилась, и надо бежать в магазин на ту сторону реки. — Возьми, Марыся, возьМи. Ты ведь знаешь, где солонка.— Дед улыбнулся и подмигнул Сташеку.— А со Сташеком не поздороваешься? Уже забыла, как вместе с ним в песке играла? Девушка засмеялась. — Что вы, дедушка! Я-то не забыла, а вот вы, Сташек, наверное, меня уже не помните. — Да перестань, Марыся, величать меня на вы. Это ты стала на­ стоящей барышней! Ей богу, когда ты вошла сюда, я в первый момент в самом деле тебя не узнал... Она пришла к нему, когда он собирал сено на берегу Струга. На­ рядилась, как на праздник, и все твердила;' что спешит в монастырь на вечерню. — Успеешь, присядь на минутку. — Ладно, столько времени тебя не видела. Они сидели на обрывистом берегу, под вербой. Внизу шумел Струг. — А помнишь, как ты столкнула меня в воду?