Сибирские огни, 1984, № 3

Ему кажется, что он видит сон. Но это реальность. Короткая июньская ночь пролетела в мгновение ока. Он поднимается со ступе­ нек часовенки. Срывает пучок росистой травы и начинает чистить бо­ тинки, старается привести их в более или менее приличный вид. «Как звали этого вчерашнего возницу?— вспоминает Сташек.—. Зволень? Да, Зволень. А того, который был вместе с отцом под Монте Кассино? Я должен обязательно увидеться с ним, чтобы он мне все рассказал. Гробельный, живет в Дзялах». Дедушкина хата уже недалеко, но Сташек не видит ее, потому что туман над Стругом расползается все шире, клубится, как пар над ко­ рытом. Родак спускается по меже в долину. Под ногами жемчужно искрится на солнце крупная роса. Туман поднимается вверх, и роса высохнет. Это к хорошей погоде. Соломенная крыша. Погреб, выдолбленный в каменном откосе над ручейком, где в самый жаркий летний день всегда стояла холодная, как лед, и густая, как сметана, простокваша. Овин, в котором он так любил спать с отцом на свежем, душистом сене. Конюшня. Он огибает ее. Лужайка у дома. На изгороди из ивняка висит глиняный горшок. На лужайке — пестрая коровка позвякивает цепью. Глухой стук обуха топора. Дед вбивает колышек, чтобы привязать попастись бурен­ ку. Сон это или явь? Дом. Подвал. Конюшня. Овин. Изгородь. Буренка. Дед. Все выглядит так, как Сташек запомнил с детских лет и вспоминал долгие годы с непередаваемой тоской. — Дедушка! Старик застыл с занесенным топором. Медленно поворачивался в ту сторону, откуда, как ему показалось, услышал чей-то голос. — Дедушка!‘Дедушка! Сташек бежал длинными прыжками. Перескочил через изгооодь и очутился в объятиях старика. — Сташек, внучек! Дедушка был в доме один. Сели позавтракать. Творог, масло, яичница.. Сташек открыл консервы. Дедушка вытащил из буфета бу­ тылку самогона. — Полагается выпить по одной за встречу,— сказал он, как бы оправдываясь перед внуком.— Ну и мужичище из тебя вырос! — Он оп­ рокинул большую стопку из толстого граненого стекла. Крякнул, вытер усы и налил туда же Сташеку. — Твое здоровье, дедушка! — Сташек выпил, поперхнулся, за­ кашлял.— Ну и крепка! — Это самогон. Сразу видно, что ты не выпивоха. Это хорошо.— Заткнул бутылку свернутой из газеты пробкой.— А я здесь, как видишь, один-одинешенек горе мыкаю. Стефан, с тех пор как его немцы забрали в концлагерь, а случилось это под Рождество в сорок втором году, не дает о себе знать. Боюсь, как бы он там случайно... — Не думай так, дедушка. Война только что закончилась, люди только начинают возвращаться. — Дай бог, чтобы так было, как ты говоришь. А Изидор, с тех пор как влез в политику, совсем не бывает дома. По правде говоря, за ним уже несколько раз приезжали из Жешова. — Чего хотели? — Говорили, что он прячет оружие и связался с лесными братьями. — Дедушка, а скажи мне, только честно: чего хотят эти лесные братья? Чего не хватает дяде Изидору? Ведь Польша-то уже сущест­ вует. Так что им еще нужно? — А я знаю? Говорю ему: «Ты лучше следи за хозяйством, ведь это твое крестьянское дело, а в политику не лезь». А он мне на это: «Ты хочешь, чтобы коммунисты костелы позакрывали, а тебя в колхоз загнали?» Ну и сказывает, что коммунисты не удержатся долго у власти, вот-вот Запад выступит и погонит русских. Новая война, го­ ворит, скоро начнется. — Что они там с ума посходили с этой войной? Им все еще мало?