Сибирские огни, 1984, № 3

тебя, Фелек, нет ничего святого. Ладно, сидите. Но если еше р-аз нач­ нете нести похабщину... ' — Ну, хорошо, хорошо, будет тебе. Ведь мы только пошзкгилн... Клара, Ванда... Они не были первыми девушками в жизни Сташе­ ка. Родак на эту тему распространяться не любил и ни с кем не от­ кровенничал о своих чувствах. Может, только Ваня Воронин был посвящен в некоторые сердечные дела Сташека, однако тоже не во все. А была ведь, еще там, в Подолии, чернобровая Наталка, Кася с базы на Пойме, Галя из совхоза, Таня из города, в который они пригнали стадо и откуда вскоре уходили на фронт. Были еще Дарья и Данка, женщины зрелые, знающие жизнь, полностью сознающие свои возможности и превосходство над еще застенчивым, но жадным на ощущения и познание жизни молокососом... На Подолии бельььй камень, Подолянка сидит на нем... Рядом С ИХ домом росла небольшая роща акаций. В ней было тоже много дикой вишни. От этой рощи по головоломной крутизне склона глубокого каменистого яра можно было сбежать вниз к маленькому, быстрому ручейку. Вода в нем ,была прозрачная, родни­ ковая, холодная В излучинах, небольших затоках, ямах под камнями можно было увидеть проворных, пятнистых форелей. Можно было также бродить по каменистому дну, разбрызь'ивая воду, на худой ко­ нец даже выкупаться. Сташек любил бегать в яр, мочить ноги, бро­ сать от нечего делать камни в воду. Иногда спускал с цепи Трота и брал его с собой Обрадованный пес носился как сумасшедший, кубарем скатывался вместе со Сташеком с крутого склона, припадал к воде и лакал ее долго и жадно. Потом каждый из них занимался своими делами. Пес чаще всего располагался в тени, дремал и лениво щелкал зубами, когда какая-нибудь слишком назойливая муха са­ дилась ему на нос. А Сташек бродил, собирал камни. Позднее подолийское лето продолжалось в полной красе. Сташе­ ка заинтересовало. что-то в роще. Трот первым прыгнул в яр и сразу же завизжал, залился истошным лаем. Потом раздался какой-то крик и панический гогот стада гусей. — Трот! Трот, к ноге! Слышишь? Отпусти! Пес бушевал в середине плещущегося в воде стада гусей, аж перия летели. На другом берегу по огромному валуну бегала взад-впе­ ред отчаявшаяся пастушка, размахивала прутом и по-украински при­ читала. — А 1 ДИ ти чорний дьтко! Шоб тоб! лихо... Сташек ььозвал пса, который, впрочем, и сам уже ретировался с бесславно поджатым хвостом под натиском шипящего, как паровоз, и хлопающего крыльями гусака. Гогот начал стихать. Успокоенная таким оборотом дела пастушка разь'лядывала исподлрбья Сташека. Он тоже рассматривал ее. Видел ее впервые. Догадывался, что девоч­ ка живет по другой стороне яра, в одиноко стоящей мазанке, окру­ женной кукурузным полем и раскидистым, старым садом. Она была ему ровесницей. Черные, длинные косы. Смуглое, живое лицо. Белая льняная блузка, цветастая юбочка и босые ноги. Он не знал еще ук­ раинского, поэтому не мог сообразить, как с ней заговорить. Вот й сказал просто так, чтобы сказать что-то: — Он не укусит,— показал на Трота,— Не бойся. — А я его совсем не боюсь. Только испугалась, что он мне гусей передушит. Ну и задала бы мне мама! — сказала девочка по-польски. — Ты живешь там? — показал Сташек на другую сторону яра. — Ага. А ты в поселке? — Ну да. Как тебя зовут? — Наталка. — А меня Сташек. Никогда тебя не видел. .