Сибирские огни, 1984, № 3

как сейчас вижу, к несчастью, успели перебраться из имения сюда е деревню Нойцорф. Нанялись на работу к богатому хозяину — Кутле­ ру, чтоб его черти взяли, если он еще жив... А после того как пришел Гитлер, нам выдали специальные «арбайтсбухи», вроде трудовых кнн- ^жек. Теперь нам разрешалось работать только в сельском хозяйстве. Это — как раз дом Куглера. Мы же все эти годы жили в пристройке, рядом с конюшней. Можете заглянуть туда, если вас это интересует. Уже здесь, в Новой Веси, в двапиать восьмом году у нас родилась дочь. Назвали ее Вандой в честь матери жены, ее бабушки... — Ванда, которая не захотела выходить замуж за немца!' Это опять отозвался нетерпеливый Гожеля. Старый Куцыбала серьезно кивнул головой. Ванда улыбнулась. — Консульство даже организовало для нас союз, который назь, вался Польское объединение труда в Германии. Нам стало легче, было куца обратиться за советом, и человеку жилось веселей. Даже курсы польского языка для детей мы попытались организоватр. Но с кажцым годом нам, полякам, жилось здесь все хуже и хуже. Тяжелая работа, мизерная зарплата, унижения, преследования за польскую речь. Шли годы, подрастали дети, а в Польшу не было с чем и зачем возвращать­ ся. Этот наш хозяин поначалу, не могу ничего 'сказать, был довольно человечным, а особенно его жена. Но при Гитлере и он сдурел, как и большинство' немцев. Вступил в фашистскую партию, ходил на собра­ ния, орал «хайль». На меня смотрел косо из-за того, что я состоял в польском союзе. Не хотел отпускать на собрания. Грозился, что вы­ бросит на улицу. А перед самой врйной, в тридцать девятом, напустил на нас гестапо. Обыскали всю квартиру, все перевернули вверх дном, избили меня, требовали, , чтобы я сознался, что являюсь польским шпионом. Грянула война. Куглера взяли на польский фронт. Вернулся как победитель, но с перебитой ногой. Рассказывал, что под Варшавой был ранен польской шрапнелью. Что тогда с нами, поляками, они здесь выделывали, трудно себе даже представить. Велели нам пришить на одежду букву «П». Снова несколько раз вызывали меня в гестапо. Дер­ жали по нескольку дней: то угрожали, били, то обещали, что мои дети пойдут в школу, получат другие блага, если я подпишу «фолькслист» и отрекусь от родины. Ничего у них не выщло. И если меня в концла­ герь не упрятали, то только потому, что не было бы кому у Куглера в его хозяйстве работать. Куглер — калека, жена его часто болела, сын — на восточном фронте, а невестка к работе не была приучена. .А война все продолжалась. Польши не стало. А потом наступил черед Франции, Бельгии, Голландии. Война с Россией. И, наконец,-; Сталин­ град. Траур и вопли хромого Геббельса. А в нас надежда то загоралась, то угасала. Бог дал нам хороших детей. Мы с матерью воспитали их так, что они чувствовали себя поляками и думали как поляки. Сташек вырос настоящим поляком и мужчиной. Смелым. Недалеко от нас находился лагерь польских военнопленных. Нам на свободе, имея хозяйство, всегда жить было легче. Ну и наш парень, как только представлялась возможность, подкрадывался к пленным, когда те работали в поле, и передавал им что-нибудь съестное. Весной сорок четверного старый Куглер совсем обезумел: получил известие, что его сын Рудольф погиб на фронте. Это был его единственный сын, но почему он решил за это отыгрываться на других? Не плачь, мать, я должен обо всем расска­ зать, чтобы наши солдаты знали, как нам здесь жилось и какое страш­ ное несчастье обрушилось на нас... В мае сорок четвертого года снова нагрянули уестаповцы,'подняли нашего сына прямо с постели и без ка­ ких бы то ни было объяснений забрали его. В тот же день в дом заявился жандарм и отвез в участок Марту, невестку Куглера. Только тогда я понял, что грозит моему сыну... Не плачь мать, я должен рас­ сказать все до конца, пусть ребята знают... Так вот, старый Куглер об­ винил в гестапо нашего сына в том, что он якобы солсительствует с Мартой. Парню не было еще и девятнадцати лет! А вдове Марте — 17 2 Сабврскм огяа XV 3