Сибирские огни, 1984, № 3

То бледнеет, то снова заливается краской, толкают друг друга под сто­ лом и понимающе переглядываются. Ванда тем временем уже успела расставить чашки и теперь сидит напротив Сташека, смотрит на него своими огромными глазищами. Смотрит и ничуть не смущается, когда встречаются их взгляды. Наоборот, улыбается, и тогда старший сер­ жант, как школьник, опускает глаза или ни с того ни с сего начинает разглядывать стены. Хозяйка что-то говорит ему, пододвигает тарелку с нарезанной копченой рыбой. Сташек благодарит. Накалывает угря на вилку. — А может, еще чашечку чаю? — спрашивает, улыбаясь, Ванда. — Нет, спасибо. Хотя нет, пожалуйста. Если вам не трудно. — Совсем не трудно. Девушка берет чашку. У нее маленькая, мягко очерченная ладонь. Хорошо ухоженные ногти, хотя видно, что это привыкшие к сельскому труду руки. При этом она наклоняется к Сташеку, касаясь плечом его мундира. Выходит на кухню. Только теперь Родак включается в за­ стольную беседу, начинает слушать и отвечать, поднимает рюмку, но не пьет, потому что, во-первых, не любит водку, а во-вторых, он должен вести мотоцикл и доставить в Зеленое Гожелю и Брауна. Возвращает­ ся Ванда с чаем.' — Пожалуйста. Он чувствует рядом с собой горячее, пахнущее свежим молоком дыхание девушки. Ванда снова смотрит ему в глаза, улыбается, отки­ дывает со лба непослушный локон светлых волос. Старый Куцыбала рассказывает: — Мы из кемпинского района. И моя жена, и я. Нужда нас оттуда выгнала на сезонные работы. Тогда многие поляки уезжали. А со мной сыло так. Сначала сюда приехал мой старший брат, Алойз. Нанялся на работу в имении, как раз в Зеленое, где вы сейчас располагаетесь. Тогда еще старый граф фон Клейст владел имением. А поскольку рабо­ чих рук не хватало и можно было немного подзаработать, Алойз вызвал меня сюда. Родители не препятствовали — и так в доме остались еше трое братьев и две сестры. Земли у нас в Польше было мало, найти работу трудно. Ну и приехал я сюда, в Поморье, в двадцать втором году. К тому времени отслужил в армии, и было мне как раз двадцать четыре года. На полях графа трудились от зари до заката, а зараба­ тывал в неделю человек немногим больше десяти марок, плюс трид- иать фунтов картошки и пол-литра молока в день. Время от времени я получал небольшую прибавку к жалованию. Жили мы в приусадеб­ ных бараках, как сельди в бочке. Минул год, затем — следующий. В Польшу возвращаться не имело смысла. Однажды все-таки поехал, потому что был сыт по горло немецким хлебом, но вернулся, на родине было еще хуже. Вернулся, познакомился со своей будущей благовер­ ной, которая тоже была на заработках, и в двадцать четвертом году мы поженились. Молодые были оба, вот и казалось нам, что весь мир за­ воюем. Не так ли, мать? Так ведь, так это было. Ну, поженились, уп­ равляющий выделил нам отдельную комнату в бараке. В самую пору оказалась эта комната, через год, как раз на пасх^^ моя родила мне сына. Не плачь, мать, уже ничем не поможешь, видно, бог так хотел... Назвали мы его Станиславом, в честь деда с моей стороны... — Так же, как нашего старшего сержанта,— вставил Гожеля.— Его тоже зовут Станиславом. — Не перебивай,— Родак нетерпеливо махнул рукой. Жена Куцы- балы вытирала фартуком слезы. Ванда вдруг тоже погрустнела. Ста­ рик продолжал: — ...В Щецине было наше польское консульство, которое время от времени интересовалось нами. Там же выдавали и продлевали наши паспорта, потому как мы никогда не отрекались от польского граждан­ ства и Польши. Даже тогда, когда в тридцать третьем дорвался до власти этот их сумасшедший фюрер. До Гитлера польский сезонный рабочий мог работать там, где хотел. Щы с матерью, к счастью, или,