Сибирские огни, 1984, № 3

ственно, основа недовольства А. Кобенкова. Но это уже несколько другая проблема, не имеющая прямого отношения к высоким критериям истинной поэзии. Это ближе к той дилемме, .которую обозначил Пушкин: «Не продается вдохновенье, но можно ру­ копись продать». Положительный отзыв в «.Литературной газете», «Литературном обозрении» «Литературной России» и т. п. действителыьо важен для поэта, чтобы его заметили центральные издательства. Но для популярности у читателей это совсем не главное. В. Куфбатов в статье «Сообща» (№ 1 1983) замечает: «Поэтов открывает сам чи­ татель, народ, 3 хороший критик тадько подтверждает правоту выбора и мотивирует ее...» А. Плитченко («В контексте Сибири». № 4, 1983) справедливо говорит о том, что всенародная популярность Р. Гамзатова и Э. Межелайтиса создана вовсе не критикой. С ним солидарен Н. Кузин («Между Сцил- лрй и Харибдой» № 1. 1983): «История ли­ тературы знает немало примеров, когда крупные художники вполне «мирились» с невниманием ьфитики (скажем. Тютчев, За­ болоцкий...). К этим именам можно доба­ вить известнейшее имя Леонида Мартыно­ ва. Вот уж кого замалчивала критика на протяжении по крайней мере полутора де­ сятилетий, когда он как раз и складывался как крупный поэт, и прорвался он к чита­ телю сам. вопреки молчанию». Эфемерна надежда поэта на то. что если о нем пошире заговорит критика, то он ста­ нет популярным. Ничто не спасет его от «нелюбопытства общественного мнения», по­ ка он сам не заговорит в полный голос так, как интересно народу. Все участники дискуссии касались про­ блемы «провинции», и общий вывод, вероят­ но, можно сформулировать так: провин­ ция — это не место жительства, а образ мышления. В самом деле, где сейчас в РСФСР можно найти глушь, оторванную от больших дел. слабо информированную, жи­ вущую оасплывчатыми слухами, замкнутую лишь на местных интересах? Вспоминается стихотворение В. Марфина «Провинциалы», опубликованное в «Сибирских огнях» десять лет назад: Сильна провинцией Расея, Горда великими детьми, Кольцов, Некрасов и Есенин — Провинциалы, черт возьми! И к дальним звездам, друг за другом. Летят — лишь свист стоит в ушах! — Провинциальная Калуга, Провинциальный город Гжатск. И мы, упрямые натуры. Уходим, веруя а прогресс, К провинциальным БА1ЛКОНУРАМ, К провинциальным БРАТСКИМ ГЭС. Нет, я вовсе не выделяю это стихотворе­ ние— как эталон для мерки в нашей дис- .куссии, я только поддерживаю в нем пуб­ лицистическую точность определения сегод­ няшнего существа «провинции». Недаром это вековое слово теперь прочно заменилось в нашем языке более престижным поняти­ ем «регион*. Не благодаря чьей-то вежли­ вости и тактичности стало употребляться оно, а ПОТОМУ что объективно измениЛась сама. суть. Известные поэты живут в Москве, Ленин­ граде, Воронеже, Новосибирске, Краснояр- 144 ске. И неизвестные поэты равно живут в .Москве, Ленинграде, Воронеже, Новосибир­ ске, Красноярске. В Союзе писателей РСФСР числится примерно около полутора тысяч поэтов, большинство из них живет в Мос­ кве, Но знает ли широкий читатель,— да что там широкий!— знарт ли даж е «узкий» читатель-профессионал, вроде меня, хотя бы 200 московских поэтов? Я, например, двухсот поэтов-москвичей не знаю. А. Ж и ­ гулин (Воронеж), О. Фокина (Вологда), Л. Решетников (Новосибирск), Р. Солнцев (Красноярск) гораздо более известны ши­ рокому читателю всей России, чем несколь­ ко сот московских поэтов. Больше того, именно провинциальные,— то бишь региональные, истоки всегда обо­ гащали и обогащают поэзию. Р. Винонен пишет: , «...убеждаешься, что .нет такой особой «сибирской» поэзии». Если бы Р. Винонен заглянул в недавно вышедший двухтомник «Очерки русской литературы Сибири», он точнее употреблял бы термин «сибирская поэзия». В этом капитальном научном труде, рожденном в Сибирском отделении АН СССР, при участии более тридцати литературоведов и критиков из Новосибирска, Иркутска, 'Гсшска, Улан- Удэ, Барнаула. Омска, подведены итоги многолетних споров, научно выверена тер­ минология, определены черты своеобразия русской литературы Сибири, в том числе и поэзии. Вот хотя бы одна из таких черт, отмеченная А. Плитченко в полемике с Р. Виноненом; «Постоянное взаимодейст­ вие с мощными многовековыми пластами культур коренных народов Сибири, усвое­ ние их этики и эстетики, естественных для этой земли и условий жизни на ней... Это взаимопроникновение, взаимообогаще- ние, известная трансформация русской культуры в Сибири, в среде коренных на­ родов, выделяет сибирскую поэзию, при­ дает представителям ее черты своеобра­ зия». Пример старых поэтов-сибиряков Павла Васильева, Ивана Ерошина, Ильи Мухачева, Леонида Мартынова подтверж­ дает это неопровержимо. Это исследовано и доказано. У нынешних поэтов такие свя­ зи можно проследить у того же А. Плит- ченко, хотя до этого поколения поэтов ььока еще не добрались основательные исследователи. И это касается не только Сибири. Гово­ рит же литературоведение о смоленской школе, имея в виду А. Твардовского, М. Исаковского, Н. Рыленкова. Весьма четко выражено своеобразие мировосприя­ тия у вологодских поэтов А, Яшина, С. Ви­ кулова, О. Фокиной, если даже они, как скажем С. Викулов, давно стали москви­ чами по прописке. И это их нынешнее своеобразие идет от глубинных, историче­ ских корней данного «региона». Как изве­ стно, земля Вологодская укреплялась не буйными - ватагами вольного войска, как Донские земли, не царскими пушками и пищалями, как Волжское понизовье, а тяжкой, нешумной поступью патриаршей церкви, сюда не докатывались никогда монголо-татарские орды, здесь не смешива- 4 лись ^народы. Когда при царе Алексее Михайловиче впервые была составлена роспись населения России, оказалось, что если, к примеру, в Воронеже числилось черкас 178, казаков 681, не считая татар,