Сибирские огни, 1984, № 3

как на произведение искусства, поскольку в те годы фольклор был неотделим от бы­ та, а следовательно, и ассоциировался с ним и порою отвергался, как нечто отжившее. Но, чтобы наш разговор об Иване Евдокимовиче не повис в воздухе и не стал беспредметным, следует привести здесь хотя бы несколько стихотворений из книги «Песни Алтая», НОВАЯ РУБАШКА Износилась, посмотрю; рубашка. Старую рубашку надо бросить, Новую купить рубашку надо. Славно новую надеть рубашку! Старая юрта покосилась, . Юрту новую строить надо... Жизнь отцов совсем изменилась — Жизнь хорошую будем строить! . Я проснулся н увидел: В голубом глазу росы Вырос кедр с травой зеленой, Красным золотом зари Пересыпан синий бисер На его пушистой шапке. , За орехи много благодарен, Черный лес! И за ягоды тебе спасибо. Мглистый лес! За избушку много благодарен, Гулкий лес! За зверей и птиц тебе спасибо, Шумный лес! На прощанье кланяется Ойка. Добрый лес! Все сказал. К семье уходит Ойка, Милый лес! Солнце —жаркий мой костер. Ночь тиха, черна, как соболь, Шкурою своей мохнатой Валится на мой костер. 1 . Светлолицый, легкий пламень Обогрел, сварил мне пищу, Вспомнилась родная мать. Мало сказать, что Иван Ерошин знал и чувствовал алтайское поэтическое народ­ ное слово, а знал и чувствовал он его удивительно полно и точно,— он еще и силою своего таланта смог буквально перевоплотиться в алтайца, смог мыслить алтайскими прэтическими образами, смог в русском слове, не стилизуя, передать иную стихию кра­ соты, иные ритмы и гармонию так, что она близка одинаково и русскому и алтайско­ му сердцу. Поэтическое творчество во многом (в основном?) интуитивно. Трудно предполо­ жить, что Иван Ерошин, вжившись в Сибирь, в Алтай, приняв сердцем всю красоту этого, нового для него пространства, сознательно и планомерно решал задачу —.дать новой алтайской литературе возможность обращения к своему песенному фольклору, как одному из путей развития. Конечно же, Ивана Ерошина подвигнула на книгу «Песни .Алтая» любовь. А еще то, что поэтическое сердце всегда тонко и точно чувствует веление времени, и когда это веление совпадает с любовью поэта, тогда и получаются, рождаются стихи не на время, а на времена. Веление же времени в начале тридцатых годов было таково, что не могло оста­ вить ни одного честного литератора в стороне от главного дела,— дела созидания но­ вой культуры, дела интернационализации духа, которое начиналось с нового осозна­ ния каждым народом своих национальных культурных ценностей, духовных богатств. Смысл части этой великой работы прекрасно выразил Михаил Иванович Ошаров (1894—1943) в письме Горькому о своей книге «Северные сказки»: «...в книгу вошел материал свежий и никем еще не затронутый. По сути книжка является первоначальной' попыткой показать нашей общественности, а главным обра­ зом. самим туземцам, какими богатствами располагают они. Я буду сердечно рад, т