Сибирские огни, 1984, № 3

и только шевелением таюшего льда, искрошенного, густо плывущего вниз по тече­ нию в мутной слепой воде, таюишми и пропадающими льдинками — в памяти стаг рика уже сами по себе возникали Слова — полупонятные, полузабытые, они жили в старике до самой его смерти рядом с его одинокой болью... О, ты, спускающийся ко мне с неба! О, бубенцы мои — стальные я бронзовые! О, ты — отец моих плечей, лопаток я шеи! О, моя палка из красяой бронзы! О, т ы :— счастливец, награжденный желчью непорочной овцы! О, спящий на синем войлоке! О, ходящий ва золотых подошвах и пьющий из золотого чочоя! О, мой добрый белобородый дед!.. О, властелины-хранитеаш, стойте тут и там, неуходите, еслипришли! О, властители, будьте свидетелями моей боли! яобмахиваюсь зеленью! я окружаю себя зелено-синим небом! о, хозяева, подымитесь а окажите мне милость свою! Кнут мой — разноцветная змея! колотушка моя — красная бронза! езжу я на бронзо­ вом сохатом! шит мой аз зуба мамонта! посох мой из дерева сандал! О, живая милость небес! о, вспоенная молоком мамонта! о, бабушка моя маралуха! о, радуга, пьющая из моей груди! помогите! ' 0 , питающийся муравьями! о, стоящий у меня в основании! о, пьющий кровь людей, преступивших живое! о, имеющий желтые глаза и детские ноги! о, черный медведь мой, спящий в снегах! О, глотающий белых зайцев! о, прожигающий душу огненнышь глазами! о, красный филин небес! Помогите! О, вы — водяные бабы, имеющие расщелины, подобные ущельям! имеющие тонкие, как струн воды, пальцы! имеющие щеки красные, как мясо! носящие рыб вместо шапок! раздающие благословение как попало! подойдите поближе! О, стерегущий подножье черной горы! о, крепкий белобородый, воодушевляющий меня — дед мой! Окно Земли — шаман, возвращающий душу! рыскаю по твоей доро­ ге! думай со мною! помоги мне... Скорее всего — лежать бы этим разрозненным записям в старых бумагах до лучших времен, а то и вовсе остаться только случайным, а потому и безвестным эпи­ зодом нз практики начинающего литератора,— если бы не встреча с Олегом— моло­ дым фантастом нз Красноярска. Он — при некоторой отдаленности Красноярска от села, где почил Старый Кам — его земляк. Но дело не в этом. Побудили меня отыскать н раскрыть эту старую папку наши долгие разговоры с Олегом и на его родине, и в Новосибирске, и в Москве, где кас сводили всякие дороги. Но более разных разговоров — одна из повестей Олега. И даже не сама эта повесть — довольно наивная, с произвольным (даже для фантастики) психологическим рисунком и сюжетом — а тень одной из мыслей повести, проблеск поэтической гипотезы, кото­ рая затерялась в повести. Конспективно гипотеза выглядит так: Некогда человечество было едино в понимании космоса, природы, своего места в мире. Было едино в отношениях с миром. Едино в самом способе существования. Единственность точки, из которой произошел человек (моноцентризм), может только основательно подтвердить духовное единство изначального человечества, (Мо­ ноцентризм — «хоть Имя дико, но мне ласкает слух оно»...) Человек тех далеких времен ДОГОВАРИВАЛСЯ с природой, не будучи в силах противостоять ей и не испытывая желания бороться с ней, как с матерью. Человек ДОГОВАРИВАЛСЯ с коровой и быком, лошадью н собакой, овцой и соколом, он братался с пчелой, приручал пшеницу, рожь я другие дикие, как и он сам, растения^. Но одновременно с этим— свидетельствует поэтическая гипотеза — человек . на­ учался изготовлять топор, копье, лук, управляться с огнем, начинал плавить металлы, начинал пользоваться благами и дарами природы безвозмездно, без отдачи. Начинал чувствовать себя не сыном и братом живого на земле, а хозяином и властелином. Не равным среди равных, а венцом творения, которому не перед кем в природе держать ответ за свои деяния, сколь бы жестокими они ни были.