Сибирские огни, 1984, № 3

несчастье. Изнуренные болезнью, ослабленные животные едва волочили ноги. Миновал сентябрь, а с первых дней октября потянуло холодом, в воздухе повисла изморозь. По утрам землю покрывал иней. Воду на­ чал затягивать лед. Чувствовалось, что вот-вот может выпасть снег. Из-за того, что они давно вышли из запланированных сроков перегона* им не хватало съестных припасов. Двигались из последних сил. Поэто­ му, когда они вышли наконец-то из тайги и увидели перед собой город, тетя Глаша и Анюта разревелись. Ваня впервые в жизни увидел тогда город и мчащийся по рельсам поезд. И он, и Сташек, который, увидев локомотив, почувствовал себя почти на пороге Польши,— поняли одно: если их разговоры о том. как попасть на фронт, не были обычной ребячьей фантазией, то теперь, когда они оказались в городе, настало время действовать решительно... Море шумело монотонно, успокаивающе. Сташек, задумавшись, сидел на дюне. В руке держал написанную Ваней записку. «Стась, дружище! •Меня отсюда переводят. Начальник обещает, что меня там поста­ вят на... ноги. Ясное дело, успокаивает. Но я люблю е'го, потому как он — хороший человек. Только одного не может понять, что меня не на­ до утешать. Я и так все понимаю. Боюсь встречи с бабушкой. И с тетей Глашей. И с девчатами. Чувствую себя как нашкодивший кот. Не вы­ несу их плача, сострадания. В конце концов я был солдатом, а война — не детская забава. Сражался, сколько мне судьба определила. И ото­ мстил за отца. Теперь я знаю, что он пережил на войне... Может, и моя маленькая частичка есть в разгроме Гитлера. Проглядел все глаза, ожидая тебя, но не дождался. Я знаю, что служба есть служба. Даст бог, еще когда-нибудь увидимся. А может, приедешь на Пойму прове­ дать меня? Ведь рано или поздно я вернусь туда. А все же, Стась, я предпочел бы смерть, чем то, что меня постигло. До сих пор чувствую свои ноги. Как живые. Крепко тебя обнимаю и целую. Не забывай меня. Твой Иван Воронин...» Пополудни Родак приступил к обязанностям дежурного по ба­ тальону. Взволнованный письмом друга, он бродил по Зеленому, раздраженный и задумчивый. Поздним вечером собрался с разводящим, капралом Зелеком, обойти посты. Когда проходили по аллейке парка недалеко от замка, то увидели, что от стены под окном Штейнов отде­ лилась какая-то фигура и нырнула в заросли деревьев. В первый мо­ мент он подумал, что, наверное, Фелек Гожеля крадется на свидание с Зосей. Но тут же ему припомнились утреннее волнение жены Штейна и немецкий военный ремень на умывальнике. Старший сержант выхва­ тил из кобуры пистолет и бросился вдогонку за убегающим.. Рядом с ним, снимая на бегу автомат с плеча, бежал Зелек. — Вон он! Убегает в сторону моря! Зелек лязгнул затвором. В свете луны на фоне темного паска и светлого пляжа мелькал удаляющийся силуэт. — Стой, стрелять буду! — крикнул старший сержант, останавли­ ваясь на мгновение. Убегающий скрылся в дюнах, но через мгновение показался снова. Он бежал к лесу. — Стой, стрелять буду! Мужчина бежал, не оглядываясь. До него было метров пятьдесят, и они уже слышали тяжелое дыхание беглеца. А лес был все ближе. . Вдруг преследуемый повернулся и на бегу выстрелил из пистолета раз, другой. — Сукин сын! — выругался Зелек и выпустил короткую очередь из автомата. Беглец приостановился и медленно осел на песок, Когля