Сибирские огни, 1984, № 3

Писателя не смущает географическая неопределенность описываемой страны пря детальном знании названий рек, гор и крепостей, не удивляет странность вида н обра­ за жизни ее обитателей; европейский писатель выделяет ГЛАВНОЕ; — лукоморы, грустинцы, серпоновцы «как говорят, платят дань великому мо­ сковскому князю»— — эти же народы ведут между собою меновую торговлю, приноравливаясь к обычаю лукоморов умирать на зиму «как пьявки и лягушки»— — взаимообман при взаимообмене является причиной частых «тяжб и войн» между лукоморами, грустинцами я серпоновцами. Практический интерес — добыть, купить, п р о д а т ь ,- а следовательно, знать изна­ чально; где, что, сколько и почем есть («в особенности жемчуг, драгоценности и до­ рогие камни»), знать где, кто, чем и кем владеет и управляет. Традиция. Подобный взгляд характерен для сведений иностранных путешественников прош­ лого, которые описывали Зауралье. Порою они по-разно.му оценивали богатства той или иной области Сибири, но удивительно единодушны были в том, что культура оканчивается на восточной границе Западной Европы, и в том, что в отношениях со всем и всеми, кто обнаруживается за этой чертой, не предполагается ни морали, ни за ­ кона, ни справедливости. Помилуйте, о какой морали может идти речь по отношению к нелюдям, нехри- стям-поганцам, дикарям «наподобие зверей с собачьими головами»! Легенды удивительно живучи. Представление о Сибири на Западе по своей дремучести до сих пор может соперничать с самой нетронутой тайгою... ...Нашего собеседника, крепкого американца лет тридцати — тридцати пяти, с во­ лосатой грудью, оттеняющей ослепительную нейлоновую рубаху, ничто не ин­ тересовало. Если он что-то и спрашивал, то только затем, чтобы продемонстрировать свои звания, показать нашу недостаточную осведомленность или с избыточным удовлетворе­ нием утвердиться в своей незыблемой правоте. — У вас в Академгородке работает институт, изучающий проблемы анабиоза се­ верных племен. Иес? (Крепыш представился нам — Сергею, тогда совсем еще молодому поэту из Ке­ мерова, и мне — как тренер по боксу, совершающий кругосветное путешествие; Шта­ ты—Европа—Россия—Япония—Австралия — что-то там в океане — Штаты. Был 1963 год. Прекрасный вечер позднего лета. Кафе «Арбат» на тогдашнем Ар­ бате. Были мы с Сергеем, проедающие последние монеты, и тренер из Америки...) — Иес, сэр. Ваша страна уже купила ряд патентов, чтобы погружать в анабиоз безработных. Теперь идут переговоры о закупках крупных партий прошлогоднего снега. В глазах тренера мелькнуло сомнение. Он засомневался в нас — действительно ли мы из Сибири? И еще — не комсо­ мольцы ли мы, приставленные к нему для красной пропаганды? Первое сомнение он решил прояснить сразу. Второе оставил на потом. — Бойз, у вас в Сибири водится белый тигр с длинной шерстью и во-о-от та­ кими,— он раскинул свои могучие руки насколько смог,— зубами. Иес? — Белый медведь? — Ноу, тигр. — Морж? — Ноу, ноу1 Путешественник давил своей непререкаемой убежденностью так, что нам впору было засомневаться в собственных зоологических познаниях. Мы долго еще уточняли вопрос-утверждение тренера — и в кафе, и выйдя из него, пока не возник в нашем воображении сюрреалистический сибирский зверь — нечто среднее между саблезубым тигром и медведеобразным полярным мамонтом, который не только впадает зимнюю спячку (экскьюз ми, анабиоз!), но и сезонно линяет, одеваясь на зиму в белую шерсть, как заяц-беляк. Иес? Мы не хохотали. Все-таки впервые- в Москве, первый американец. Мы серьезно спорили. Нам было уже жаль тренера и обидно за Сибирь. Порешили завтра утром встретиться у входа в зоопарк, где, как известно, в с этим путешественник согласился,.собраны все звери России и Сибири,