Сибирские огни, 1984, № 2

военной Польши. Как с .беспокойством и горечью обсуждали в своем кругу уход войска польского за пределы русской границы. Он помнил слова Бжозовского, когда жаловался тому, что поляков не берут в армию, не доверяют им: «Будут ли нас 'здесь уважать и го­ ворить о нас^ хорошо, зависит в значительной мере от нас самих. Здесь сейчас людей оценивают по их делам. Господа генералы увели наших солдат. Я верю в историческую справедливость, они когда нибудь за все это ответят. И за то, что оставили нас здесь. Кто-то из вас сказал что теперь «все для фронта, все для победы». Так оно и есть! Я воевал в тридцать девятом и знаю, что требуется солдату, чтобы сражаться. Не только винтовка, танки и самолеты, но прежде всего хлеб, мясо. Го­ ворите,, что хотите, но для нас здесь, для поляков, нет теперь другого выхода, как только засучить рукава и показать, на что мы способны. Для фронта можно и здесь поработать. Не переживайте. Польша слиш­ ком большая страна, чтобы мир о ней забыл. Вот увидите, придет вре­ мя и снова начнутся переговоры. Если не с Сикорским, то с кем-нибудь другим. Теперь вместе с Россией весь мир; Америка, Франция, Англия! И все против Гитлера. А в Берлин путь лежит через Польшу. Дру- . того нет». Уважали на Пойме Бжозовского, с его мнением считались не толь­ ко поляки. Директор лесного хозяйства сделал его бригадиром, пригла­ шал на совещания. Поляков бросали на самые трудные участки: они рубили корабельный лес, сбрасывали его в реку, вязали, плоты, ходили на сплав, вытапливали деготь и смолу, плотничали, косили сено, выра­ щивали хлеб. Но им все время снились винтовки, особенно молодым и совсем юным. Сташеку пришлось реша’1ь все самому. Он должен был как-то жить. Работал, где только удавалось. Пас коров, обдирал бересту, кор­ чевал пахнущий смолой сосновый лес и вытапливал деготь. Только бы продержаться до весны, а там видно будет... к ...Первые два дня они приводили в порядок зимовье. То трещины Б печи надо было залепить глиной, то дыры в стенах избушки мхом за ­ конопатить. Хворосту натаскать, а то, как ударят трескучие морозы или поднимется снежная метель, носа наружу не высунещь, и сушняк дол­ жен быть под рукой. У деда Ефима работы было больше всех, посколь­ ку он был единственным, кто во всем разбирался и все умел. Всякие хиханьки-хаханьки прекращались, и бабы слушали старика покорно, как овечки. В первый же день после обеда дед Ефим взял с собой Сташека, и они отправились искать звериные тропы, ставить силки на зайца-бе- ляка. Сибирский заяц хитер, едва выпадет первый снежок, он из серого лревращается в белого, как ангорский кролик, и на снегу его не заме­ тишь, Но дед Ефим знает, чем заяц питается, что он больше всего лю­ бит, Там его и ищет. Кусты ежевики, заросли терна, ольхи, молодой сосняк — здесь беляки охотнее всего кормятся, протаптывают к ним свои стежки-тропинки. И вот на такой заячьей тропке они со Сташеком ставили свитые из конского волоса петли-силки, смазанные варом, что­ бы лучше скользили. Ставили вечером, чтобы иней, свежий снежок при­ порошили их, замаскировали. А утром, если лиса-плутовка или изголо­ давшийся матерый волк не опережали,— они довольно часто вынимали из петли окоченевшего от холода зайца. На другой день Сташек с дедом Ефимом отправились ловить рыбу на притоках Поймы. Пойма — лесная река, из тайги вытекает и где-то в тайге исчезает. Летом — извилистая и норовистая, с неровным дном и переменчивым течением. В излучине почти замирает, крутит водово­ ротами и еле ползет, подмывая берега. И вдруг вырывается узким ка­ менным ущельем, мечется меж скалистых берегов, словно встревожен­ ная верховая лошадь, бурлит, грохочет водопадами. Дикая дремучая 2 СлСи;с1ше оон М2