Сибирские огни, 1984, № 2

ственяых судебных исполнителей, которые именем Суда взыскивали с нерадивых пла- тельщиков-организаций дебиторскую за­ долженность. Запсибснабсбыт— это было учреждение, которое снабжало все ново­ стройки и ■действующие предприятия на огромной территории от Тюмени до Кам­ чатки, снабжало всем — от тележных ска­ тов, Воронины, резиновых чуней и лопат до электромоторов и транспортерных лент. В числе потребителей Кузнецкстрой, Кеме- ровокомбинатстрой, Дальстрой, Караганда, Риддер... С мандатом Запсибкрайсуда в кармане, с исполнительными листами и нотариальными надписями «Ко взысканию» на обороте просроченных счетов в клеенча­ том портфельчике, со всеми правами, пре­ дусмотренными в соответствующих статьях Гражданского и Гражданского процессу­ ального кодексов, Лаврентьев ездит из од-- ного края в другой, от Балхаша до Тихого океана, от Усть-Каменогорс^{а и Абакана до устья Чулыма, самой северной стройки. Перед глазами — подлинное рождение нового мира со всеми трудностями и слож­ ностями, с крушением старого быта, воз­ никновением соцгородов, невероятны.м дви­ жением, стронутого с насиженных мест народа, с забитыми до отказа вагонами, с многосуточными опозданиями поездов. Чтобы жить — надо работать, чтобы учиться — надо забыть про нормальный сон, отводя на отдых только четыре-пять часов, иначе ничего не успеешь. Наступа­ ет конец кочевой жизни, память вобрала в себя столько, что можно и не думать больше о сборе материалов. Кватило бы только таланта, чтобы все описать. Согласно обязанностям юрисконсульта Лаврентьев почти ежедневно должен быть в судах, где рассматриваются мелкие иски между учреждениями и где в ожидании начала разбора дела невольно становишь­ ся очевидцем человеческих драм и траге­ дий. Перед глазами проходят убийцы, бан­ диты, воры, растратчики, проходят родст­ венники, ставшие непримиримыми врагами, не сумев разделить между собой имущест­ во, проходят обманутые жены н 'мужья, брошенные дети и старики. Картины пре­ дельного ' падения людей иногда прерыва­ ются картинами неожиданного благородст­ ва, льются слезы горя и радости. А па­ мять все собирает и собирает в, свои кла­ довые, картины, типы, случаи, события. В эти годы Лаврентьев и начал писать, стараясь найти свой жанр, где бы он чув­ ствовал себя свободно и уверенно, а глав­ ное, где бы можно было в самой сжатой форме предельно обнаженно рассказать обо всем, что волновало; о чём бы хоте­ лось поведать людям. Это были годы ли­ тературного ученичества, когда сам пишу­ щий был одновременно и самым жестоким судьей себе самому. Появлялись стихи, рассказы, сценарии, пьеса... Последний жанр привлек особое внимание автора, бот она, возможность прямо, минуя всяче­ ские описания подробностей обстоятельств, всего предшествующего, портретов, пейза­ жей, лирических отступлений, перейти к главному: дать возможность герою расска­ зать о времени и о себе, раскрыть его мышление и чувства. Начались раздумья, ' опыты, чтение. Всю историю драматургии от Софокла и Аристофана до нащих дней, историю театра, эстетические принципы драматургии, этого высшего рода поэ­ зии,— все это жадно впитывает в себя на­ чинающий писатель. Затем пришло обдуманное решение кру­ то изменить всю свою жизнь — иско-мое было найдено. Нужно только более тесное соприкосновение с практикой искусства. Спешить не надо. Впереди еще большая жизнь. Юрисконсульт прощается со своей профессией, а в клубе, носящем ныне зва­ ние Дома культуры имени Октябрьской ре­ волюции, появляется новый художествен­ ный руководитель. Сегодня, перечитывая свои Давние запи­ си, я делаю для себя открытие за открыти­ ем. Я и не подозревал, насколько полно охарактеризовал себя и свое творчество Лаврентьев в той памятной беседе. Он весь в ней с его сложным, внешне проти­ воречивым, а по сути цельным и глубоким характером. Его всегда считали человеком скрытным, а он — открыт, раним, незащи­ щен. В нем в первую очередь видели ум и сдержанность, но мало кто ощущал лири­ ческое, поэтическое в своей основе начало его натуры и его драматургии. Его поэтич­ ную, возвышенную «Горную балладу», на­ пример, явно недооценили театры, даже не предприняв никаких шагов к ее сцениче­ скому воплощению. Сотрудники журналов, которыми он руководил, коллеги по перу зачастую отзывались о Лаврентьеве как о человеке резковатом, излишне категорич- . ном, не замечая, что эта его «неуживчи­ вость» шла от огромного чувства само- требовательности, которое он распростра­ нял и на себя самого и на окружающих, и на своих героев, будучи поистине нрав­ ственным ригористом. Приведу еще несколько фактов и эпизо­ дов из наших бесед. Уверен, они заинтере­ суют будущих зрителей и постановщиков лаврентьевской драматургии. Условие од­ но — верить, как верю я, в абсолютную искренность, доверительность слов драма­ турга, который ни в чем и никогда но до­ пускает и тени рисовки. Шли бои за Эльхотовскйе ворота в Ди- горскую долину, где «названья сел', как ко­ локольный звон: «Кури, Дарг-Кох, Кард- жин и Фиагдо'н». Командный путь началь­ ника артиллерии участка , фронта. Лав­ рентьев — офицер связи от дивизиона бро­ непоездов. ■Жилье — узенький открытый окоп с телефоном, стереотрубой. «Днем в пбту, ночью— в гробу». Рядом окоп пред­ ставителя от: дивизиона гвардейских мино­ метов. В нем'— молодой лейтенант. В часы затишья — совместный обед из одного ко­ телка, а затея разговоры, далекие от вой­ ны. О чем?' О литературе, о 'музыке, о те­ атре. Собеседник — москвич. Однажды воз­ ник между ними спор об «.Анне Карени­ ной». Кто же виноват в случившемся? Ге­ рои?, Общество? Среда? Где истинная при­ чина трагедии? Так родился-замысел «Кряжевых», пер­ вой пьесы, принесшей Лаврентьеву широ­ кое признание. Но произойдет это лишь через девять лет. В 1953 году раздвинется