Сибирские огни, 1984, № 2

кузнечика екрипку пюбить) Коль жизнь моя канет, коль минет, то кто тебя, плача обнимет, кто сделает пышною пашней твой камень холодный вчерашний! Твой мир — От аолос до артерий — от всех защитит посягательств, воздвигнет разрушенной вере собор из отборных ругательств! Коль жизнь моя бренная канет, кто силой лред злобою станет, кого же тогда устрашится ягнятник ^ зловещая птица! Кто перенесет иа тот берег, сбивая погоню со следа, любовь, как зверенышей звери, в зубах — через воды н беды! ТЕНЬ САМОЛЕТА Внутри бандуры четырехмоторной уносишься, ее добычей став. Мне остаатся, душу распиная, тень самолета — черный знак креста. Рев парешел в мурлыканье и умер, свернулась боль и а сердце улеглась, ты все летишь, конфетка на ладони подрагивает красная, светясь. Стою среди камней и каменею, а ты — недостижима и богам. Зачем кормлюсь я памятью твоею, раскрыв себя слетающим снегам! Моих ночей чернеющие мысли изъязвили окаменевший свет. И я хочу, чтобы пришла улыбка и разломала неподвижный бред. и я хочу, чтоб в небе от Венеры, в сиянии желанной наготы, с раскрытыми руками для объятий летела ты и приземлялась ты! УГРОЗЫ Я слышу шепот твой, Иродиада, и вижу дочь твою — жестокую и глупую девчонку, ей захотелось головы моей, и шелком моегс кровавого заката она уже обтягивает зад. Я вижу, как она акульей шкурой ^ рисует розы на своих щеках/ дано ли ей почувствовать — какая печаль — всю ночь без пары провести. Но стой, воображенье; только полдень. ничтожны тени, всякое возможно, еще недвижно отдыхает меч, не волосы — с него жара струится, и тень меча не потревожит пыли. А щеки девки язвами пылают, ей не во что румянец свой увидеть — зеркальное начищенное блюдо она велела запереть в подвал. Идиллия — ио шепот жгучий, острый, твой шепот снова омрачает свет, и вижу дочь твою, Иродиада. . ш