Сибирские огни, 1984, № 1

ки наоборот: собралй свои желтые лепестки в дудочку, поникли, при­ готовились к отдыху. Что ж е, выходит, уж е пять вечера? Так и есть. , Цветочные часы по-прежнему точны, не хуж е прославленных заводских. Не 'верится как-то, что еще утром Маша, шагала по городским проспектам, тряслась в трамвае, мучительно размышляя: ехать или не ехать. Н еподдлеку скрипнула калитка. Маша обернулась. Из соседнего двора в огороды к колодезному- срубу вышла женщина. Д а это ж е тетя Клава! Курочкина! Ж ена марейкинского йиномеханика. Худенькая, аккуратная, степенная. Годы вроде бы и не изменили ее. Маша бросилась навстречу. С разбегу обняла, закружила. Это я. Маня! Здравствуйте, тетя Клава! — Маня? С солнышка-то я и не признала,— залопотала Курочки­ на.— Приехала? Вот радость! — Не велика радость, когда дом пустой,— усмехнулась Маша. — Так, так,— не поняла соседка ее заботы .— Отгуляют свадебку и прибудут. — Чью свадьбу? — Знамо, чью. Сестренки твоей. Неужели не ведаешь? — Совсем без понятия. Она писала, что жених у нее наш, из Марейки. — И-и,— лицо Курочкиной словно задр ебезж ало от см еха.— Был нашенский, теперь другой. Тоже, считай, нашенский. Н абежал из В а ­ тагина в гости да и засватался. Тракторист. На все руки способный. Видный парнишка, с карахтером. Родителей твоих сразу на место по­ ставил. Хватит, говорит, широко жить, будем сужаться. — Молодец,— похвалила Маша.— Это чей ж е такой? — А Петя Масленников. Нашего Гоши двоюродный брат. — А я смотрю, большие перемены в Марейке. Проехала по селу и не узнала! — Большие, большие,— согласилась Курочкина.— Ты в какое время семью нарушила? Когда старик ' Мохов живой был али уж е преставился? — Когда живой. Лицо Курочкиной сморщилось, на глаза тут ж е набежали слезы, губы сомкнулись, стали похожи на трещинку. — Справедливый был человек, царствие ему небесное. Кумпаней- ский. Уж как все плакали, как плакали! А за ним — Воротникова снесли. Дмитрия Власовича. Уходют старшие люди, уходют. Можно сказать, корень села... — Д а вы успокойтесь, тетя Клава! Зачем так-то? — вновь обняла Курочкину Маша.— Слезами горю не поможешь. Она вдруг почувствовала, что Курочкина и о себе сказала «ухо­ дют». На будущее, сказала. Ведь ей всего шестьдесят, не более того. —' Расскажите лучше, что у нас в селе еще нового? — А все новое,— отплакавшись, заговорила Курочкина.— Мамчен- ки, слава богу, съехали. Кроме Вовки, меньшенького. Своим умом ре­ шил жить. Папаня твой непутевый, надумал вместе с Мамченками драпать, а председатель наш — Тулупников — позволения ему не отпу­ стил... Ефима Назаровича при тебе из бригадиров в председатели переставили? Нет? Ну, тогда ты вовсе ничего не знашь! Маша слушала внимательно, то и дело радостно поддакивала или кручинилась. Потом спохватилась: — Ох и заговорились мы, тетя Клава! Сама топчусь и вас от дела оторвала. Умыться хотела. — Умойся, умойся,— одобрила Курочкина.— Д а и к нам. Вон как раз Еремушка мой идет. А с им Косицын Зорий Панкратович. В^Гесте и поужинаем. Не забыла к нам дорогу? — Что вы, тетя Клава! Как можно?