Сибирские огни, 1984, № 1

лись. Петренко сделал знак: мол, поднимайся, Иван Орестович, надо спешить. / Ион-Ион понял его по-своему. Насмешничает над неповоротли­ востью соначальника. Ладно, каждому свое — одному зайцем прыгать, другому танком землю утюжить. Природд наделила Неверова высоким ростом и немеренной силой, но не позаботилась о красоте и соразмерности. В школьные и студенче­ ские годы, пока он усиленно занимался вольной борьбой, это не броса­ лось в глаза. К тридцати атлетическая легкость исчезла. Теперь — в тридцать пять — голова его покоилась прямо на круглых плечах, под­ бородок начал расползаться, вдобавок ко всему появился живот. ' Глаза у Иона-Иона маленькие, бесцветные. Пшеничными колоска­ ми топорщатся над ними брови. Лоб и щеки обветрены до красноты еще на линейной службе, вечно шелушатся. Пожалуй, самое примечательное на лице Ивана Орестовича губы, широкие, красиво очерченные. На них бы улыбку, наивную, застенчи­ вую, как в пору юношеских мечтаний и надежд. Д а вот беда, перестала получаться улыбка. Неверов и сам не заметил, когда. То ли с тех пор, как мать похоронил, то ли когда жена уехала с дочкой к родным да позабыла вернуться... А ведь ссор не было, жили спокойно, по-людски. Иван Орестович мучительно привыкал к положению неразведенно- го холостяка. Ночами мысленно разговаривал с дочкой — просил, уб еж ­ дал, извинялся, пробовал объяснить ей, что к чему. Когда первая боль улеглась, рассудил: одна голова не бедна, а и бедна, так одна. Верно замечено: неудачникам сочувствуют, но не очень-то их ж а ­ луют. В особенности начальство. Логика тут простая: командир произ­ водства, неразворотливый в личной жизни, и на службе размазня. Вопреки сложившемуся мнению, неудачником себя Иван Орестович не считал. Какой ж е он неудачник, если работу вьэьбрал без промашки, по душе, исполнял ее с радостью? Не надо путать холодное с горячим, бить гвоздем по молотку. Честолюбием Иван Орестович не отличался; на офицерские посты со своей старшинской должности не зарился. Жил по пословице; кто в кони пошел, тот и воду вози. Но самолюбие имел активное. Не терпел, чтобы на него без нужды покрикивали, и сам понапрасну подчиненных не дергал. Два года назад решили создать в объединении новую мехколонну. Долго прцкидывали, кому ее доверить. Ведь с вагончиков начинать при­ дется, на пустом месте. Кандидатуру старшего прораба Неверова отклонили дружно и с легким сердцем: прямолинеен, не умеет ладить с теми, от кого зависит, в президиуме ответственного собрания не смот­ рится, в семейной жизни ни рыба ни мясо... Нашли выдвиженца более напористого и маневренного. Д а не задержался тот в начальниках мех- колонны, ушел на инженёрную работу в родственное объединение — от греха подальше. Грехи действительно вскоре обнаружились, поди разберись теперь, чьи конкретно — идущие сверху или свои, дома выращенные. Один не­ выполнимые советы давал, другой безуспешно пытался претворить их в жизнь, третий показал себя нерасторопным, четвертый, напротив, ока­ зался чересчур проворным и компанейским. Обычная в новорожденных организациях история. Только на мастерских участках Ивана Орестови­ ча все было если не в образцовом, то в хозяйски отлаженном порядке. И тогда о нем вновь вспомнили; а что если попробовать Неверова?- Как временный вариант. Так вот и стал он Ионом-Ионом: сошлись инициалы с первыми бук­ вами должности. Третий квартал на исходе как Иван Орестович в ис­ полняющих обязанности числится, а все ни по-хорошему мил, ни по-ми­ лому хорош. Другой бы на его месте давно о себе кому надо напомнил, двусмысленности своего положения не потерпел, а он терпит. Потому что еще на учебной скамье усвоил святую заповедь: главное не лич­ ность, а коллектив. Если коллективу хорошо, хорошо и личности.