Сибирские огни, 1984, № 1

осмотра носового трюма, тяжело хлопали закрываемые водонепроницаемые клинкет- ные двери, а нашу гостеприимную хозяйку как ветром сдуло. Позже выяснилось, что «Башкирия» наскочила на полузатопленный обломок айсберга. Дежурный штурман заметил его вовремя, но рулевой матрос немного запоздал с выполнением команды, и только к счастью все обошлось благополучно. Насчет ошибки рулевого, возможно, это и враки, но фактом является то, что где-то проштрафившийся Юра Костюнин, изгнанный с мостика на перевоспитание к строгому боцману, был немедленно реабили­ тирован и до самого Мирного исправно нес свою нелегкую рулевую вахту. Этот случай произойдет с нами еще не скоро, а сейчас на горизонте только один- единственный айсберг, первый айсберг Маруся. Качка значительно утихла, настроение пропорционально поднялось, и члены экспедиции приступают к выполнению накопив­ шихся за вре.мя шторма 'дел. А в вечернее время это, конечно, дневники. Наверное, всякий, кто попадает в новые необычные условия, связанные со сменой впечатлений, остротой и глубиной переживаний и ощущений, в меру своих возможно­ стей стремится зафиксировать их либо в своей долгосрочной памяти, либо, что надеж­ нее, на бумаге. Конечно, подавляющее число таких записей носит откровенно личный характер и предназначено для очень узкого круга близких лиц, а чаще прюсто для самого автора. И хотя после, выхода «Башкирии» из Одессы очень многие новички, особенно молодежь, не сговариваясь, начали дружно вести путевые дневники, я лично не знаю ни одного, кто пытался бы это делать, так сказать, «профессионально», с при­ целом на будущее. По-видимому, и невозможно без потери материала, без умалчива­ ний и приукрашиваний, без маленькой неправды (хотя бы самому себе) сразу облечь твое личное субъективное восприятие событий, часто мелькающих с калейдоскопич.о- ской быстротой и не дающих времени для обстоятельных размышлений, в форму приемлемую для многих. Как и все, я предназначал мои записки только для себя и для моих близких. Другое дело, что эти личные записи следовало бы вести систематически. Но чело­ век слаб, и всегда находится тысяча причин, чтобы, записав: «Сегодня увидели пер­ вый айсберг. Все остальное, как обычно», удовлетворенно захлопнуть тетрадь и занягь- , ся другими, более важными в данный момент делами, например, досмотреть острей­ шую доминошную дуэль летный отряд— радисты. И здесь к нам на помощь пришел Струин. Опытный полярник, чрезвычайно иьчтересный, остроумный, ненадоедливый и так­ тичный собеседник, Олег Николаевич — личность симпатичная многим. Его ценит на- 1 чальство: возглавляемые им зимовочные коллективы, как правило, полностью выпол­ няют намеченные программы и даже успевают сделать немного сверх положенного. Его любят полярники: некоторая мягкость характера в острых ситуациях с лихвой ком- I пенсируется личной отвагой, принципиальностью и удивляющей всех способностью I принятия единственно правильного в сложившейся обстановке решения. Но более все- I го в Струине выражены, пожалуй, искренняя доброжелательность и умение ненавяз­ чиво и просто прийти на помощь. Заметив, что некоторые из его подопечных с жаром взялись за дневники, он для начала полюбопытствовал, что же нового, неповторяющего рассказы других мы мо­ жем в них написать, н обрушил на наши головы целый водопад имен: Скотта и Шеклтона, Моусона и Борхгревинка, Берда и Биллинга, Трешникова, Дралкина, ' Смуула и Введенского. .Затем, подумав, отметил, что писать для себя мы, конечно, ! можем, что хотим, а вот ничем не отличающиеся от нас Павел Кутузов, Владимир ; Бардин, Леонид Сильвестров написали так, что это оказалось интересным не только ; для них, самих, и привел слова Анатоля Франса о том, что он не думает, что только I исключительные люди имеют право рассказывать о себе, напротив, очень интересно, ; когда, это делают простые смертные. И в заключение начальник посетовал, что,, хотя, по его опыту, большинство из нас, безусловно, забросит свои дневники уже в середи­ не зимовки, очень хотелось бы, чтобы некоторые — пусть двое-трое — довели бы их до конца. • — Об Антарктиде и написано, и пишется много. Но все больше о прибрежной. I А, ..ведь на куполе, в краю восьмидесятиградусных. морозов — там и есть самое ивте- 1 ресное, настоящая антарктическая жизнь. Вы пишите свои-дневники, пишите для себя, I но систематически, а там как знать... А то разные заезжие гастролеры пишут о нас'Вся- I кие небылицы. Есть, конечно, о станции Восток и путевые вещи, но писались онн ой как давно.