Сибирские огни, 1984, № 1

к войне ему необходимо для того, чтобы из тех суровых и героических лет присталь­ ней вглядеться в настоящее и осмыслить пережитое. Илларион Толконкж видел войну и из солдатского окопа, и с командного пункта, и поэтому рассказ о ней он ведет досто­ верный и откровенный, показывая и ее святую справедливость, и героику, и тра­ гизм. Вот лишь несколько строк из стихо­ творения «Два солдата»: ...Они. сразив один другого. Смешали ненависть веков В одной застывшей луж е крови • Из двух Горячих ручейков. Звала пылающая хата На штурм немецких батарей. Лежали рядом два солдата — Два сына разных матерей. Для русской матери утрата Свободу Родине несла. А мать немецкого солдата Его с трофеями ждала... Беспощадная правда очевидна сочетает­ ся в стихах с самой высокой неподдельной гражданственностью, а чувство патрио- . тизма — с ' чувством интернационализма. Советская поэзия всегда сочувственно отзывалась на страдания и боль не только своего народа, но и других народов мира и выступала в их защиту. Ибо для совет­ ских людей, как сказал К. Симонов, чужо­ го горя не бывает. И эту же мысль, но выраженную по-своему, мы находим в сти­ хах Иллариона Толконюка: «И мне в непримиримом споре, где высший прин­ цип — кто кого, чужое маленькое горе больней большого своего». Война ожесточает людей, но советский солдат, от имени которого имеет право говорить поэт, в самых жестоких ее условиях никогда не терял своего мораль­ ного облика. и я за жизнь с врагами воевал И. может быть, суровым был когда-то. Но я детей врагов не убивал И не позорил имени солдата. Нравственны и благородны эти слова. И каким же разительным контрастом на их фоне звучит недавно облетевшее мир сообщение о том, что в Бейруте найден труп матери с нерожденным ребенком, котор^лй был отделен от ее тела ножом израильского вояки. Поистине «несчастна и безрадостна та мать, что родила наемно­ го убийцу». Но на собственном опыте поэт убедился, что зло, испытания — преходящи, а мир, окружающий нас,—вечен и добр. Душа лирического героя И, Толконюка не огру­ бела, не очерствела. «Но я послов.ище не верю,— говорит он,— что бог бандит, а люди — звери. Люблю людей, не верю в бога. Борьба с в.рагом— моя., дорога». ' «Любая смерть меня бросает в дрожь и радует рождение ребенка». И, может быть, не очень легко объяс­ нить, почему души людей, прошедших жес­ токое горнило войны, ранимее, чувствитель­ нее и к радости, и к горю, но это факт, с кото­ рым мы встречаемся ежедневно. Каждый из них, искореженный металлом, но выжив­ ший, всю оставшуюся жизнь задает себе тот же вопрос, что и поэт в стихотворении «Прощения прошу»: «По какому приговору меня в живых оставила война?». И каждый из нгих переживает глубоко личное, выстра­ данное чувство вины за то, в чем, но здравой логике, никакой его айны нет — чувство вины за погибших. Со.ветская , поэзия не могла этого не заметить. И вы­ ражение этого чувства нашло достойное место в классических строчках .А. Твар­ довского: «Я знаю, никакой моей вины...» Об этом же говорит и Илларион Толконюк: Мне повезло, что в двадцать миллионов, Победу оплативших, не вхожу. И я у них. хотя и не поименно. За жизнь свою прощения прошу. Мне кажется, что из героев кто-то, Не вышедший из смертного огня. Закрыл собою амбразуру дзота. Из которой целились в меня. Строки эти — не перепев и не дань лите­ ратурной традиции, а прорвавшаяся нару­ жу боль солдатской души. Но не только тема войны звучит в книге «Дальняя дорога». 'В ней читатель найдет раздумья о сущности жизни и творчества, о смене поколений, стихи о природе и любви. Причем он несомненно . обратит внимание на использование автором самых тонких приемов поэтического творчества, которые делают стихи образными, запо.ми - нающимися. Обращаясь к пистолету, своему военно­ му спутнику, автор говорит: «Дай осмот­ реть глазное дно ствола... Да, мы, пожа­ луй, оба постарели: залысины на стали и виске». А вот строки из стихов о природе: «Непроницаемым покоем окрестный лес заполонен, скорбя над сброшенной листвою, как у приспущенных знамен». Поэт умеет очень просто, но точно ска­ зать , такое, что хочется, потом повторять: «Пока традиция крепка копить и отдавать, ни в головах, ни в рюкзаках не будет убывать». «'В кого проникнет вирус лести, тот не заботится о чести». «Создала чело­ века природа и не может его обуздать». Во многих лирических стихах ощущается тяготение поэта к фольклору, их напев­ ность. Читая книгу, убеждаешься, что солдат и поэт — два душевных призвания Илларио­ на Толконюка, которые дополняют друг друга. И не прав был один из в.идных со­ ветских поэтов, когда-то сказавший, что ар­ мия забрала у литературы поэта Илларио­ на Толконюка. Напротив, есть все основа­ ния считать, что армия подарила литерату­ ре еще одного прекрасного поэта фронто­ вого поколения. ВИКТОР ДЗЮБА. Н. Тендитник. Мастера. Иркутсьс, Вост.-Сиб. кн. иэд-во, 1931. Эта книга посвящена творческому пути Александра Вампилова, Валентина Распу­ тина, иркутских прозаиков Дмитрия Сер­ геева и Алексея Зверева. Прежде всего хочется отметить доско­ нальное знание критиком исследуемого материала. (В скобках нельзя не сказать, что некоторые столичные «специалисты» сибирской литературы, «первооткрыватели» иркутских «звезд», на самом деле плохо знают творческий путь и А. Вампилова, и В. Распутина. В- частности, эти критики совершенно не представляют, как входили молодые иркутяне в литературу, что они создали до появления своих широко из­ вестных произведений.) Н. Тендитник под