Сибирские огни, 1984, № 1

вполне объемлемое этим термином. В кон­ це концов здесь дело сводится к достиже­ нию широчайшего и глубочайшего захвата произведения искусства, рассчитанного обычно на определенный круг лиц (свой народ, свой класс и т. п.)». В этой статье А. В. Луначарский опреде­ ляет суть художественного, то есть эмо­ ционального воздействия искусства идейно­ го; «Идеологическим является всякое искус­ ство, вытекающее из с и л ь н о г о переживания, толкающее как бы невольно художника к экспансии, к захвату душ, к распространению власти своей доминанты на них». Он говорит, что «имеется целый ряд градаций этого идеологического искус­ ства». В одних случаях может преообла- дать проповедь, как в гекзаметрах Солона или у Толстого в «пророческий период его деятельности»; в других случаях, например, в притче, фабула как будто вполне засло­ няет идею. Грубо говоря, соотношение идейного и художественного в их единстве имеет мно­ го градаций, и диктоваться такое соотно­ шение может только склонностями худож­ ника и общественно значительной целью, какую он поставил пе)^ед собой. Творчество Леонида Иванова вот уж воистину исполнено экспансивной страст­ ности, убежденности, основанной на всесто­ роннем и тончайшем, до деталей, знании дела, о котором он пишет. Вспомним камень-валун, вросшии в зем­ лю, на который взобрался писатель, чтобы увидеть родную полоску. Это деталь дале­ ко не просто пейзажная. Камни всяческих размеров засоряют земли Нечерноземья, во всяком случае Калининской области. Они выходят и выходят из-под земли, мешая пахоте, калеча уборочную технику. Кол­ хозники вручную очищают поля от этих вековечных камней; механизмов для этрго нет. В той же самой пейзажной зарисовке мимоходом замечено, что восемь деревень, видных с валуна, «все на пригорочках». Один из героев очерка, председатель кол­ хоза, сетует: «Камни и бугры сильно ме­ шают... Комбайны не везде пустишь... Для наших полей и комбайны нужны с узким захватом, да такие, чтобы на склонах мог­ ли работать. А тут только и гляди, как бы не опрокинулся». Так вырастают в пробле­ му и валуны, и живописные среднерусские пригорочки, увалы, У Л. Иванова нет пейзажа просто как фона, обозначающего место действия или оттеняющего состояние героев. Пейзаж у него всегда остро функционален, каждой своей подробностью включен в_ проблема­ тику. Роль того или иного «пейзажа» для данного хозяйства тут же обосновывается цифрами, экономическими выкладками, раздумьями о наиболее целесообразном использовании его особенностей. И эта сплошная вязь детальнейших подробно­ стей, фактов, где зарисовки свободно пере­ ходят в цифры, а эпизоды — в обобщения, обретает силу эмоциональную, то есть ху­ дожественную. Приезжает на летний табор уполномо ченный — заместитель начальника главка совхозов Г. Н Козицкий, Разморенные коровы неподвижны, не едят травы. Ко­ зицкий приказывает пастуху привезти две бочки воды. — Зачем? Перед обеденной дойкой при- гсгаяем коров к колодцу, они досыта напи­ ваются,— говорит пастух. Но воду все же, деваться некуда, приво­ зит. Козицкий споил одной корове два ведра, и она тут же стала щипать травку. Напоили всех коров — и стадо потянулось к траве. «Секрет» уполномоченного прост: в жару трава сухая, животное быстро на­ сыщается ею, а если корове дать воды, то она снова начнет есть. А больше съест — больше молока даст. Образ Г. Н, Козицкого в очерках «Кор­ пус директорский» — эпизодический. Но на его примере четко виден метод, каким пользуется Л. Иванов в изображений сво­ их реальных героев. В 50-х годах со сло­ вом «уполномоченный» у сельских труже­ ников, в большинстве случаев, ассоциирова- . лись приказы и окрики без особого проникновения в погодно-производственные ситуации, И вдруг приезжает в качестве уполномоченного сам замначглавка и поит собственноручно коров, отправляется на ночную пастьбу и велит поднимать живот­ ных перед восходом солнца. Оказывается, что росную траву, какой уже не будет, когда взойдет солнце, коровы поедают с особенной охотой. За две недели бригада, где был Козицкий, из самой отстающей по удоям стала самой передовой в совхозе. Й это без всяких «давай-давай!» Кажется, элементарный факт, но через него, на фо­ не тогдашней обстановки, живо встает перед нами образ не только умелого руко­ водителя, но и обаятельной личноси:. Повесть о Терентии Семеновиче Мальце­ ве драматична, как всякое повествование о поисках истины, защите ее и победе. Л. Иванов раскрывает работу мысли уче­ ного, самый процесс складывания мальцев- ской научной системы земледелия — от конкретных,открытий до глобальных выво­ дов, полностью проверенных практикой и выведенных из нее. Т. С. Мальцев рассуж­ дает: «Растениям свойственно оставлять в почве органических веществ больше, чем они сами потребляют. Думается, это закон природы, хотя , в ученых трудах это и не называют законом... И накопление проис­ ходит в форме дернины, на небольшой глубине... В дернине идут огро.мные про­ цессы... А что мы делаем на практике? Дернину спешим поскорее убрать, стерню и то запахиваем поглубже, она там плес­ невеет». А один из общих его выводов таков: «...некоторые товарищи выбрасывают без­ думный лозунг: «Получать высокие и устойчивые урожаи независимо от приро­ ды!» То есть независимо от погодных ус­ ловий. На деле же вопрос стоит совсем ина-' че: надо уметь получать высокие урожаи при любых погодных условиях. При кажу­ щейся поначалу сходности этих суждений, в действительности они совершенно противо­ положны, потому что при любых погодных условиях хорошие урожаи получать мож­ но, но независимо от погодных условий сделать этого нельзя!» Приверженцы того громкого лозунга ставили немало препон мальцевской систе­ ме, отрицая и посевы по стерне, и боль­ шие площади под парами,, и поздние сро­ ки сева, и отказ от традиционной отваль­ ной пахоты. Ученый противопоставил ьш