Сибирские огни № 12 - 1983

Солнце пригревает темную, с синеватым отливом, палубу дебарка­ дера, я тоже слышу этот звон, идущий из трюма, ,мне хорошо, покойно. И я незаметно и крепко засыпаю... И Просыпаюсь от захлебывающихся рассказов Женьки, дбкторова сына: — Баба Катя, баба Катя,— кричит Женька,— а я видел настоя­ щую елку... Она большая-большая, а шишки на ней сами нацепились... — Баба Катя, баба Катя, а папа разрешил мне жука поймать. Я его держал, держал, а он раздавился... — Баба Катя, баба Катя, а ко мне собачка подходила... Он хватает бабу за руки, заглядывает ей в глаза, стараясь сполна поделиться с ней своей радостью. И баба улыбается ему, кивает. Она чистит картошку, а сын ее, доктор, ломает на палубе, через колено, хворост. Он гол- по пояс, мускулист, но бледен — по-видимому, еще не загорал этим летом. Я лежу в носовой части дебаркадера, заложив руки за голову, молчу, полуприкрыв глаза, смотрю на них, слушаю и думаю о своей дочке, такой же восторженной, неугомонной, как Женька. Она и в этот раз, прощаясь, умоляла меня привезти ей бульдожка. — Он такой приплюснутенький, хорошенький... Я его обижать не буду, буду гладить, обнимать... • И это, последнее, больше всего меня пугает. Однажды у дочки поя­ вился лишай —и врач сказал, что лишай от кошки, с которой она лю­ била спать. И кошку, несмотря на вопли дочери, в целлофановом ме­ шочке пришлось сдать в ветлечебницу. «Я куплю тебе, доча, куклу, красивую-раскрасивую...» —думаю я. На дебаркадере стоит железная печка, хворост в ней вспыхивает моментально, гудит, щелкает, как стреляет. Баба Катя бросает в не­ большой черный чугун белые картофелины, и брызги воды из него, сверкнув в воздухе, жемчужинами скатываются, пропадают на раска* ленных боках темно-рыжей печки. Женька, оставив взрослых, носится по дебаркадеру, лазит кругом, раскачивается на трапе, прыгает с кнехтов, перекатывается по палубе, как бревнышко. Доктор несколько раз пытается одернуть его, но Жень­ ка только на какое-то время успокаивается, стихает, а затем увлекается снова изображает из себя самолет или жука: бегает, крыльями рас­ ставив руки, жужжит. — Женя! — кричит доктор,—Женя, перестань! Баба, вероятно, вначале не обращает на это внимание, потом говорит: — Брось ты над ним строжиться.... Сидит там у вас ребенок в четырех стенах... — Он же сорвется, мама... — Ну и что? Доктор смолкает, садится на деревянную, обшарпанную крышку трюмного люка, барабанит по ней пальцами, но все же долго не вы­ держивает.. — Женя! — снова одергивает он. Я вижу, что сыну уже не страшны эти окрики: он вроде бы тут же останавливается, но смотрит не на отца, а на бабу Катю. — Бегай, Женечка, бегай,— позволяет баба. Было, конечно, непедагогично спорить с ней сейчас, и доктор толь­ ко энергичнее выстукивает пальцами дробь. Женьку стало не удержать: он и танк, и катер, и еще какая-то ма­ шина, которая и воет, и пулеметно трещит одновременно. Он закатыва­ ет глаза, извивается, гулко топает. Но проходит всего минут пять, как он вдруг, споткнувшись, падает и отчаянно орет: колено содрано до крови. 7 Сибирские огни № 12.