Сибирские огни № 12 - 1983

вроде бы юдились дикообразы и кабаны — но нам не удалось наткнуть­ ся ни на одного зверя, и мы потом какой-то другой, крутой дорогой спу­ скались вниз и, как ни удивительно, не заблудились, выбрались еще до потемок к нашей, «священной» горе. — Это отсюда ходят старики к нам?— спрашиваю я Рахима. —■И отсюда...—отвечает он.—Тут много кишлаков. Я молчу. Мне не хочется лишний раз встречаться со стариками. Это нежелание, по-видимому, написано у меня на лице, и Рахим говорит: — Мы до кишлака не доедем... Остановимся у запруды... Я краснею и, заметно хорохорясь, отвечаю: — Можно и до кишлака... Какая разница... Но он тормозит у запруды. Кишлак отсюда хорошо виден: он не­ большой всего с десяток, наверное, кибиток, окруженных разными хозяйственными пристройками. Кое-где у кибиток растут деревья —ту­ товник и, кажется, тополь,—но кругом все те же сопки, бесконечные, страшные своим однообразием. Взрослых на улице нет. Под солнцем сонно и тупо стоят ишаки. Но зато ребятишки, черномазые, полуголые, ватагой, с хохотом, носятся, плещутся у воды. — Покатай, покатай...— кричат они Рахиму. Он что-то говорит им по-своему, они смеются. Смеется и он. Я умы­ ваюсь обжигающе холодной водой, смотрю на них и думаю, что им, на­ верное, нравится тут и что пройдет много лет, они повзрослеют, уедут отсюда, но где-нибудь далеко, может, в большом шумном городе, будут тосковать по этим краям, видеть их во сне — как я вижу сейчас иногда свою пышную уссурийскую тайгу, широкий Амур,—и это мне кажется невероятным... II Почти полгода я жду окончания проходческих работ. И странно, несмотря ни на что, в душе живет какое-то беспокойство,— точно на са­ мом деле на «священной» горе неизбежно может случиться что-то не­ приятное. Это и смешно и нелепо, и тем не менее, когда приходит отту­ да телеграмма, у меня приметно трясутся руки при вскрытии ее. «Нагнал старик страху...»—иронизирую я над собой. Но телеграмма оказывается радостной: «Все готово приезжайте взрыв». Это любезность со стороны эксплуатационников —я только го­ товил проект взрыва,— и я бросаю все дела и в тот же день вылетаю. Я прикидываю, сколько времени отнимет у них зарядка выработок, и всю дорогу нервничаю оттого, что могу опоздать. Единственная надеж­ да на ишаков: взрывчатку для шурфов на вершину сопки будут за­ возить на них, а они в гору шибко не разгоняются — горло надсадишь, понукая. Кто-то в прошлый раз даже предлагал в порядке шутки на’ себе заносить туда взрывчатку,—чтоб свое здоровье сберечь. «Не подведите, ишачки,—думаю я,— поупрямьтесь до моего при­ езда...» г в Ташкент я прилетаю ночью и ночью же, самым поздним рейсом еду на автобусе до комбината. Сосед по сиденью, улыбчивый и услужли­ вый парень—узбек моих лет, угощает меня свежей черешней, долго по­ смеивается над моим теплым демисезонным пальто и шляпой, а потом обещает разбудить где надо,— и я засыпаю, убаюканный плавным по­ качиванием автобуса и негромким ровным гудением мотора... Выхожу я ранним утром. Солнце еще едва показывается над темны­ ми, в дымке, сопками, но уже чувствуются его благодатные ласковые лучи. Я снимаю пальто, шляпу, сладко потягиваюсь, вздыхая полной грудью странно ароматный, чуть сыроватый утренний воздух. Чувствую я себя прекрасно: и оттого, что все получается как надо, что светит солнце, что хорошо послалось,—и весело приветствую старого знакомо- 94