Сибирские огни № 12 - 1983

Уже два дня слушаю Чюрлениса. Гениальный литовец: почувст­ вовал космос, и жалко, что успел так мало. Когда я читаю, что он ка­ кую-то музыку не успел дописать из-за «интенсивных занятий живо­ писью», я ее возненавидеть готов. Хотя и она удивительна. Читаешь о нем — все понятно: «монотематизм, и лирическое мыш­ ление, космизация художественного восприятия...» А посмотришь — все болтовня. «Поэзия живет, пока ее возникновенье тайна...» Глупо, конечно, я этот самый космос и населяющие его звезды пальцем могу потрогать — вот он, за иллюминатором, и знаю процентов на сорок, из чего и как он сделан. Но смотрю, слушаю и думаю: что выше, тайна Чюрлениса или мое знание? И почему я готов поверить при этом не моим приборам, а ему? Куски холста на примитивной деревянной ра­ ме, знаки зодиака, сказки... Что они значат? Зачем и почему я, ученый, «извлекатель квинтэссенции», не могу обойтись без них? Зачем мне эти загадки, псевдотайны? То же самое и с «Гималаями». Слушаю — и чувствую то, чего ни­ когда не познаю: простор, высоту, холод и небо... И чувствую, что че­ ловек поднимается туда, где ему не выжить, если он не воспротивится силам неумолимым и грозным... Может быть, там все по-другому. Но и тогда я уже не смогу без этой музыки — без нее я что-то потеряю. 20.02.17 бв. Заканчивают монтаж первой оболочки седьмой секции. Сегодня я дал им неблагоприятный прогноз и с удивлением узнал, что все остальные станции дали «нормально». Даже аль Магрифи оказался среди них. Я попросил срочную связь с начальником стройки, но ¡мне вежливо отказали —у него был разговор с Космофрахтом, а беседа с его заместителем у меня совсем совершенно не получилась. Взбешенный, я опять позвонил в штаб и заявил, что в случае отказа свяжусь с Главной, прежде всего с инсЬекцией. Разумеется, после всего этого на экране по­ явился седой плечистый мужчина и не слишком дружелюбно сказала «Слушаю вас». Тут я завопил, что его сотрудники бездельники и пере­ страховщики, что речь идет о здоровье людей, что... Он перебил меня и приказал (так!) представиться и объясниться. Опомнившись, я сделал и то и другое. Он спросил, почему остальные выдали удовлетворительный прогноз. Я ответил, что они пользуются устаревшими методами расче­ та при вычислении переменной Мельпера и что... Тут он снова перебил меня и спросил номер моей станции. После моего ответа у него в гла­ зах на секунду появилось какое-то странное выражение, но я недооце­ нил старика. Он ничего не спросил, только пошевелил бровями, а затем трубным гласом объявил, что немедленно вызывает главного астро­ физика системы и связывает все станции на кольцевую. Я чуть было не сказал, что главный астрофизик и есть тот самый доктор Ватаяабэ,' чья методика используется сейчас, но сдержался: еще подумает, что боюсь. Что-то я расхвастался. Словом, был долгий разговор, на три чет­ верти из расчетов и формул, Ватанабэ стал помаленьку терять свою прославленную невозмутимость, а я, наоборот, стал хладнокровен, как змея, и тут слово взял начальник. Он сообщил мне, во что обойдется час простоя и добавил, что я смогу, наверное, подсчитать, во что обойдут­ ся сутки. Отвечаю ли я за свои слова? Все замолчали и уставились на меня с экранов, и я понял — в случае ошибки мне придется отыскивать другую работу — я просто не смогу здесь оставаться. Но ошибки быть не могло, я проверил все тридцать раз, я так и сказал, и приказ свернуть работы и укрыться в кораблях был отдан. Вот тогда я ощутил высасы­ вающую пустоту. И когда через три с лишним часа заверещали счетчики, замелькали вспышки, забарахлила с в я з ь ,я ничего не почувствовал. С самого начала я был слишком убежден в своей правоте: торжество ее не могло ничего добавить. Мне предложили срочно изготовить рекомен­ дации по новой методике, обосновать и представить. Тем и занимался до писания дневника.