Сибирские огни № 12 - 1983

«шальной прихлоп, густой притоп, багрян и пьян на лицах пот, обильно сыплются за­ колки...» И что же? Напрасно ждать осуж­ дения подобной героини. Этого в нашей молодой поэзии, усвоившей уроки роман­ тические, не бывает. Но вот дежурное по­ рицание всего мира, всех тех, кто, в отли­ чие от «гулены», и сеет, и пашет, и детей растит,— тут есть. «Постно щурится на­ род г—гуленой женщина слывет». И хотя Николай Шамсутдинов этим не органичил- ся, не стал только противопоставлять лож­ носвободную жизнь «гулены» ложномещан­ ской жизни остального поселка, но еще и посочувствовал своей героине (а она дейст­ вительно заслуживает этого), но только вот не верится в это сочувствие. Почему? На­ верное, потому, что если взгляд народа на «гулену» в этом стихотворении «постный», то взгляд на нее лирического героя напро­ тив — чересчур «скоромный»: Круты ресницы, губы талы, И ситчик, влажный от ведра, Прильнул к ленивому овалу Ее тяжелого бедра... Причем, поверхностность осмысления ситуа­ ции и характера сразу потребовала и по­ верхностного выражения, ибо «ведро» уже намертво прикипело к «бедру» в средних стихотворениях, описывающих деревенских красавиц. Так сказывается на правде стихов и их художественной состоятельности мера про­ никновения автора в действительность. В противоположность таким стихотворе­ ниям можно привести другие, составляю­ щие содержательный, а не только орнамен­ тальный мир сборника. Таковы «Табун­ щик Мигуль»,^ «Елена», «Забой оленей». Эмоциональный строй книги определяют стихи «Мать моя с каждой посылкою — яблоки», «Чолпон», «Сговор», «Поджига­ тельница». Думается, что именно от этих и подобных этим стихотворений следует авто­ ру отталкиваться, развиваясь далее. Оба сборника Николая Шамсутдинова вполне основательно говорят о нем, как о достаточно одаренном стихотворце с прист­ растным взглядом на мир, в котором у него есть своя область — современная Сибирь, нефтяной Север. Но эти сборники ясно показывают, что перед Николаем Шамсут- диновым стоят новые, трудные задачи на пути его становления как поэта. Одна из этих задач в том, чтобы перейти от поверх­ ностного освоения опыта Павла Васильева, от «пения его голосом», от «видения его глазами» — к осмыслению его творческого мира, извлечению уроков его творческого наследия. Эта задача особенно актуальна для Нико­ лая Шамсутдинова потому, что он уже увидел зорким глазом и рассказал громким голосом не только то, что почерпнул из внешнего слоя избранной им поэтической школы, но и из внешнего слоя реальной действительности. Теперь — в глубину. Под радужную пленку реального события, слу­ чая... Тема гармонического самоощущения че­ ловека в мире, тема Дома человеческого, о которой говорилось применительно к сти­ хам Валерия Иванова, проходит и в книгах Николая Шамсутдинова. Характерно его стихотворение «Балок», где становление личности, характера, судьбы лирического героя связано с его трудом, преобразую­ щим мир Сибири. Преобразуя действитель­ ность, человек, во-первых, преобразует се­ бя. Далее тема Дома развивается в стихах относящих нас к истории, к дням войны! эти стихи не только посвящены неразрыв­ ности поколении, но и сами ее свидетельст­ ва. Здесь интересно и показательно, что Николаи Шамсутдинов наиболее явственно и ощутимо видит связь поколений, ове­ ществленную в труде, в непрерывности со­ зидательного труда на благо Родины И это фундаментально верно уже только потому что именно в созидательном труде на благо подины и может реализоваться человече­ ская личность наиболее ярко и полно Только служение Родине может определить суть и ценность каждого поколения, она же связанность каждого поколения с де­ лами страны — девает - невозможным про­ тивопоставление поколений. Тема Человеческого Дома решается в книге Николая Шамсутдинова и лириче- ски — в стихах о матери, о дедушке, о воз­ любленной по имени Чолпон. Эти стихотво­ рения показывают, что поэт начал искать свои истоки, начал приникать к своим на­ циональным основам, начал ощущать душу своего поэтического Дома, душ'у, без кото­ рой Дом — пуст: Из далеких веков. Пересыпанных гулом подков, В нас глазами костров Смотрят широколицые степи. На дыханье курая Качается имя, как зов, Как обветренный лист. Его носит полуночный ветер... Зов высокого имени Чолпон (Звезда), имени любимой девушки, становится как бы и зовом предков, зовом родовой памя­ ти. Он пробуждает в душе Николая Щам- сутдинова новые, еще только приходящие слова, живые чувства. И, думается, стрем­ ление к воплощению родовой памяти, ос­ мыслению своих национальных истоков — ставит перед молодым поэтом еще одну сложную, но перспективную задачу. Остановившись на этой мысли, подчерк­ нув ее важность для каждого молодого ли­ тератора, я перехожу к разговору о стихах кемеровчанина Николая Колмогорова, ин­ тересных сами по себе и в русле этих заме­ ток, в размышлениях о Человеческом До­ ме, каким его видят молодые стихотворцы, в наблюдениях над тем, насколько мир мо­ лодой поэзии наследует особенности поэти­ ческой школы своих классических пред­ шественников. Перрая книга Николая Колмогорова вы­ шла в 1977 году в Кемерове, называлась она «На земле светло», вторая издана там же в прошлом году и называется ДОМ Птица, покуда не встанет на крыло, счи­ тает домом своим маленькое гнездо, свитое из прутиков и устеленное травой и перья­ ми. Но вот она взлетела, взвилась, и теперь ее дом —- все небо, каждое дерево, каждая