Сибирские огни № 12 - 1983

«шум» стиха, сколько то, что этот «шум» производит,— видится, что поэтическая школа Николая Шамсутдинова тоже может быть основательнее. ПРОЩАНИЕ С ЮНОСТЬЮ Так называется вторая книга Николая Шамсутдинова (М., «Молодая гвардия», 1982). В ней, как и в первой, вышедшей в Средне-Уральском книжном издательстве двумя годами раньше, мир стихов по са­ мому первому от них впечатлению — ярок до пестроты, динамичен, шумен, до тесноты населен людьми, наполнен существами, предметами и деталями видимой, ощутимой жизни. Можно сказать, что отличительная черта стихотворений Николая Шамсутдино­ ва — это динамическая вещественность их. Статика, покой, расслабленность, элеги­ ческое созерцание — всё это не для Нико­ лая Шамсутдинова. У него и сам предмет всегда показывается в движении, двигаясь только и становится заметен для поэта. Предмет, лицо, герой проявляются только через смену состояний, через перетекание и игру признаков и свойств. Причем призна­ ки и свойства даются не описательно, не констатационно, а в катящихся метафорах. И вся картина его стихотворения — будь то рыбалка или забой оленей, ожидание вертолета на буровой или портрет путевой обходчицы,— сгусток сравнений, ряд обра­ зов — разных по силе и оригинальности, но несомненно свидетельствующих о том, что автор обладает, кроме способностей поэти­ ческих, еще недостаточной широтой взгляда и глубиной дыхания. Пронизаны солнцем плахи, рубахи в поту, как робы. Мотаясь туда-обратно, постанывает пила. Растет на прибрежье лодка, крутые сухие ребра Сосна молодым и крепким золотом обняла... Так начинает поэт свою книгу «Проща­ ние с юностью», сразу заявляя о своем ви­ денье мира, о своих поэтических пристра­ стиях. А когда через страницу мы встреча­ ем описание разудалой игры на гармонике, то убеждаемся, что поэт остался веред Павлу Васильеву, которого когда-то вы­ брал в свои учителя, у которого он многое перенял и усвоил: , ...гармонь твоя светла. Картузы заламывая, песня По садам деревню развела. Эта песня брагой дышит, маем. Упоенно колобродит пляс, Каблуками лютики сшибая И платками по небу стелясь. — Вылетай, задорная, скорее! Оплесни подолом, подмигни! (Пляшущие рыжие деревья. Пьяные медовые огни). Интересность стихотворений Николая Шамсутдинова в том, что для него стало естественным и своим широкое видение внешнего мира, ему посильна строка на большой вдох. Поэт поет не от собственно­ го избытка чувств и мыслей, он, скорее всего, ощущает себя должником окружаю­ щей реальности, который просто-таки обя­ зан громко, с массой подробностей, ярко и многословно рассказать тут же обо всем, что встретилось нр его пути. Сам же автор при этом выявляется (как лирический ха­ рактер) более во внешней манере речи, чем в, сознательном отборе жизненного материа­ ла для стихотворений, чем в душевном при­ страстии к своему миру идей, чувств, эсте­ тических ценностей. Жажда, страсть рас­ сказать то, что -увидел, перебарывает в книге Николая Шамсутдинова жажду и страсть к переживанию в слове поэтическом того, что увидел, к поискам поэтических токов, скрытых под внешностью мира. Есть на этом пути у автора несомненные удачи и обретения. Жизнь'сама выстраива­ ет даже привычные сюжеты в такой после­ довательности, что достаточно внимательно к ней присмотреться и — родится искра чувства. Вот автор начинает писать, казалось бы, очередную «банную оду», сразу относя нас к десяткам подобных произведений, в ряду которых равнозначно отдалены от реально­ сти и «Вот как парятся доныне в русской бане мужики» Л. Чикина, и «Бани, бани, двери — хлоп! Бабы прыгают в сугроб» А. Вознесенского. Сперва кажется, что и у Николая Шамсутдинова ничего кроме обя­ зательной разудалоСти в стихотворении не будет, но он поворачивает тему от орнамен­ та к жизни, от романтики к правде увиден­ ного: fio горьким субботам, пусты и тихи, у бань безголосых, в нательных рубахах, Почти бестелесны, молчат старики... И радость от ощущения собственной те­ лесной молодости, здоровья, крепости де­ ревенского отдыхающего мира,— в душе героя сплетается с горечью одинокой ста­ рости, с печальным воспоминанием о поте­ рянных детях одиноких деревенских стари­ ков. Покоен деревенский вечер, жарка ба­ ня, здоров мир, но присмотритесь — ...и тонко сквозит, как рлезинка, из мрака. Аж режет глаза, Одинокий старик... Но стоит только поэту переувлечься внеш­ ностью явления или человека, стоит огра­ ничить Себя только задачей изображения того, что увидел, без проникновения в яв­ ление или судьбу, как получаются стихи проходные, не трогающие сердца, а порою и не содержащие достаточной доли такта по отношению к описываемым героям, как ■это произошло в стихотворении «Разъезд Ангелино», посвященном женщине, о кото­ рой автор посчитал возможным написать с разудалостью, непроконтролированной вку­ сом: Тугое неизношенное тело Забыться в полудреме не дает. Ударит в соснах птичья перекличка, ’ Забродит в теле лютая весна... ...Простоволобой выбежит под тучи, Отчаянно застынет на юру. Лишь проливные волосы в падучей Забьются на пронзительном ветру... Разудалость усугубляется тем, что стихи посвящены реальному человеку. Или еще одно показательное в этом пла­ не стихотворение «Гулена». Героиня его, по словам автора, «гуленой... слывет, живет — не сеет, не' жнет», а в избе ее каждую ночь