Сибирские огни № 12 - 1983

ру в хорошее — не только даже словами и ласковым голосом, но самой внешностью своей: «Это я помню как сейчас, зеленая кофта, ослепительно белое, волнистое, шел­ ковое что-то вокруг шеи, чистые, как вода в ручье, очки, оправленные тонким и жел­ тым, и большие серые серьезные глаза за ними, и сияние светлых пушистых волос. И этот запах... Я не знал тогда, что это духи — я думал, так пахнут прекрасные добрые люди». Здесь - возникает художест­ венное зерно вещи, из которого вырастает ее главная мысль: оказывается, что и спустя много лет, в беспощадном мизере старости, Фелицата Никандровна сохрани­ ла для героя тот внутренний авторитет, который заставляет его, взрослого, преус­ певающего человека, исповедоваться перед слабой и больной старушкой, высказывать ей самые заветные свои тревоги. И слышать ее слова утешения. И привычно чувствовать себя «мальчишкой, идущим на помочах», за которым стоит кто-то более мудрый и надежный. Лишь при известии о смерти Фелицаты Никандровны герой, наконец, чувствует — правда, очень поздно,— что пора наконец становиться взрослым, брать, на себя ответственность за все, что проис­ ходит вокруг тебя... Рассказ неровен, в нем есть более и ме­ нее сильные страницы, но он серьезен и значителен по своей мысли и внутренней цели. Сейчас очень важной' и актуальной ста­ новится простая и, казалось бы. элемен­ тарная мысль: художественность — не рос­ кошь, не желательное приложение к акту­ альной тематике, а главная возможность сделать эту тематику действенным фак­ том общественной и литературной жизни. Сущность литературы едина в любом жан­ ровом проявлении; главное в ней — живое воплощение судьбы, характера, внутренне­ го мира человека, все остальное имеет смысл лишь как путь к такому воплощению. Это сполна относится и к занимающей столь почетное место на страницах наших журналов «производственной» теме. Изве­ стно, что выделение этой темы в особый жанровый ряд — явление сравнительно позднее; классика не знала такого выделе­ ния. В «Анне Карениной», например, достаточно широко изображена деловая сторона жизни Каренина, Левина, Об­ лонского, но все это неотделимо от личной жизни и судьбы этих ге­ роев, которая—опять-таки изначально, по «родовому» определению,— является для Литературы главной. Это все в большей степени относится и к лучшим современным произведениям, посвященным производст­ венной, точнее, «деловой» тематике; они все имеют ярко выраженный этический аспект, рассматривая проблему «человек и его де­ ло», вернее, «судьба человека в деле» (можно назвать здесь пьесы А. Гельмана, повести Д. Гранина, хорошо памятную нам «Территорию» О. Куваева'). Но если человек теряется в производстве, то роман или повесть становится просто скучно чи­ тать. Отсюда возникает такая, к сожалению, типичная для нынешней журнальной прозы ситуация, когда автор, стремясь увлечь, точнее, развлечь читателя, сдабривает про­ изводственную линию любовной интригой; это явление критик С. Чупринин метко окрестил ехидным словечком «оживляж». Повесть Николая Алексеева «Отдохнем потом» (№ 6) написана бойким пером. Живо описываются будничные мытарства начальника одного из северных строитель­ ных управлений Малышева; ставятся до­ статочно острые проблемы текучести кад­ ров в строительстве, «мертвых душ», при­ писок, «левой» работы, штурмовщины. А на фоне этого разворачиваются любовные исто­ рии: непутевая сибирская красавица Ира­ ида Васильевна, которая работает с Малы­ шевым, завязала скандальный роман с же­ натым человеком, в свою очередь от само­ го Малышева уходит жена Фая, уставшая от кочевой и беспорядочной работы мужа. Автор, впрочем, не слишком обременяет читательское терпение: и служебные, и личные конфликты решаются у него с на­ полеоновской быстротой. Ловчила-прораб изгоняется, предварительно пытаясь испра­ вить свои грехи; «грешница» решилась по­ рвать с возлюбленным и уехать из поселка; Фая на пути к созданию новой семьи, а сам герой т'оже быстро находит утешение в скоропалительном романе со случайно встреченной в аэропорту девушкой Оксаной, очутившейся очень быстро в его квартире... Повесть, несомненно, найдет читателя, но все в ней легковесно, рассчитано на непри­ тязательный вкус. К сожалению, такая уста­ новка на развлечение сейчас часто дает себя знать в журнальной прозе; грешит этим и альманах «Енисей», и не только по «произ­ водственной» тематике; на том же уровне находятся, те же читательские запросы об­ служивают «житейские» рассказы на ин­ тимную тему типа «На чужом подворье» Т. Федоровой (№ 1). На фойе такой прозы заметно выигрыва­ ют уже упомянутые записки врача «Скорую вызывали?» С. Сутоцкого (№ 1). В них нет сюжета, а есть лишь поток мыслей, переживаний, наблюдений педиатра, рабо­ тающего на машине «скорой помощи» в ночной смене. Написано все это энер­ гично, напористо,- правдиво, граждански заостренно. Впечетляюще звучит, нап­ ример, монолог, обращенный к малень­ кому сыну пьяных родителей: «И я хочу, чтобы ты однажды спросил с них за все за это. Я знаю, ты любишь их, и скорее всего даже очень. Ведь ненавидеть ты еще и не должен был научиться, потому что ты— все еще одно целое с ними, плачущи­ ми и корящими себя по трезвости, покупа­ ющими тебе иногда леденцы или простень­ кие недолговечные вещички, а мама, когда проспится, наверняка еще догадается сва­ рить тебе щей». Необлегченность жизненных конфликтов — главное достоинство вещи, и хотя внешне она тяготеет к очерку, в ней куда больше художественности, чем в иных беллетристических придумках. Не следует, однако, пренебрегать и бел­ летристикой; не раз бывало, что в ее дви­ жении вырисовывались пути, по которым впоследствии шла серьезная - литература. Что-то подобное' сейчас происходит с лю­ бимым читательской массой жанром детек­ тива. Не так давно мы, критики, относились к 'этому жанру с предубеждением; между тем, за последние годы произошло широкое вторжение советского детектива в сферу актуальнейших проблем экономики и хо­ зяйственной деятельности; в литературу