Сибирские огни № 12 - 1983

тайная борода для этой дели не подходила — не привилось это модное украшение мужского обличья среди трактористов, профессия не позво­ ляет. Их племя не зря называют «мазутой». Но лицо и даже руки мож­ но на какое-то время отмыть той же соляркой, а как быть с бородой? И Гриша постоянно мазался «Дэтой», которую хранил во флакончике с притертой пробкой из-под духов,—освежался, как он шутил. А как ма­ жутся «Дэтой»? Наливают несколько капель на ладонь, умывают руки, потом лицо. Немудрено поэтому, что летом Гриша выглядел мазутой из мазут. К счастью для него, лето в Среднем Приобье коротко, а кома­ риный период и того короче, всего каких-то два с половиной месяца, так что Гриша мирился с главным своим неудобством. Итак, комаров Гриша терпеть не мог, ко всему же прочему в жизни относился небрежно-снисходительно, в том числе и к своему болотоходу. Могучая машина с широченными гусеницами представлялась ему жен­ ского рода, он звал ее про себя «Машкой», при этом воображение ри- . совало ему то работящую ядреную бабенку лет эдак сорока — сорока пяти, в расцвете своей плоти, в засаленном ватнике и обязательно в кирзовых сапогах, то почему-то косматую медведицу, но не свирепую, а добродушную и ручную. Работал он без подмены, один, болотоход был закреплен за ним лично, и Гриша с его развитым воображением мог бы чувствовать себя хозяином, господином, феодалом, удельным князем, царем-батюшкой, самим господом богом. Однако ничего этого •не было, в отношениях человека и болотохода преобладали демократические начала: Гриша предоставлял своей «Машке» и возможность покапризничать, в которой так иногда нуждаются женщины, и некоторую самостоятельность, в которой каждый нуждается. К примеру, «Машка» не любила, когда Гриша приходил к ней ночью пьяный, когда разило от него перегаром,, а руки, потеряв чуткость и твердость, лезли не туда, куда надо —такое случалось, когда Гришу будили после чьего-нибудь дня рождения или призывали на выручку и подмогу прямо из-за праздничного стола, в разгар веселья. Но когда в таких случаях «Машка» упрямилась и не желала заводиться, Гриша не психовал, не хватался за разводной ключ или кувалду, а старался по­ быстрей привести себя в рабочее состояние. С другой стороны, когда, скажем, производственная необходимость заставляла Гришу переезжать по молодому, не окрепшему еще льду, он включал первую скорость, задавал трактору направление, выпрыгивал из кабины и шел поодаль, метрах в десяти, не спуская с мерно урчащей машины настороженного взгляда, словно бы понукая ее и одновременно предупреждая: «Ну-ка, давай, давай, покажи, на что ты способна, я те­ бе доверяю, но только гляди в оба, провалишься —пеняй на себя, я тут ни при чем...» Перед подъемом на берег Гриша ловко впрыгивал сзади на гусеницу, та подвозила его к кабине, он садился за рычаги, давил педаль, трактор облегченно и радостно взрыкивал, почуяв хозяйскую руку, и пер-в гору. По тверди Гриша водил свои болотоход лихо. Иногда попутно брал пассажира, сажал его всегда справа от себя, у глухой дверцы, чтобы тот не мог выпрыгнуть на ходу, если сдадут нервишки, и попасть под гусе­ ницу. Завалы, бугры, бурелом, коряги и крутые спуски — все ему было нипочем. Мазута на нефтепромысле — лицо незаменимое, хотя и не участву­ ет в давнем споре, кто главнее — бурильщик или, скажем, капремонтник. Кругом железо, изготовленное с большим запасом прочности, а значит, и вес соответствующий. Зачем таскать вручную, пуп надрывать, когда есть трактор? И мазута на своей стосильной машине везет от куста к кусту то мешок цемента или буровой глины, то десяток труб, то какую- нибудь запчасть. Все это вполне по силам обычной крестьянской тягло­ вой лошадке, запряженной в телегу, сани или простую волокушу. Но лошадь на нефтепромысле — какой архаизм, какая отсталость в век передовой техники и космических полетов!