Сибирские огни № 12 - 1983

АЛЕКСЕЙ ЕГОРОВИЧ. Какого пика? РЯХОВСКИЙ. В «Литгазете» как-то писали, что все пьющие ста­ новятся законченными алкоголиками обычно в тридцать —сорок лет, Стало быть, я в самом расцвете... АЛЕКСЕЙ ЕГОРОВИЧ. Помню эту статью. Только там картина несколько упрощена. Пьянство не спорт, возраст здесь никакой роли не играет. Алкоголиком можно стать и в двадцать лет, и в пятьдесят. Даже после пенсии. РЯХОВСКИЙ (усмехнулся ). Любви все возрасты покорны... АЛЕКСЕЙ ЕГОРОВИЧ. Что ж, полежите у нас, подлечитесь... РЯХОВСКИЙ.-А лежат у вас, простите, долго? АЛЕКСЕЙ ЕГОРОВИЧ. Как минимум двадцать дней. А может, и все сорок. Смотря, как пойдет лечение. РЯХОВСКИЙ. Ого!.. А впрочем, мне все равно... АЛЕКСЕЙ ЕГОРОВИЧ. Ну вот и прекрасно. Сейчас пойдете в процедурный, там вам сделают укол и отведут в палату. ( Нажимает на кнопку звонка.) РЯХОВСКИЙ. Укол, простите, в какое место? АЛЕКСЕЙ ЕГОРОВИЧ. Это так важно? РЯХОВСКИЙ. Для меня сейчас все важно. Входит' Ва л я . АЛЕКСЕЙ ЕГОРОВИЧ. Валя, займитесь больным. Вот назначе­ ние. (Подает листок.) РЯХОВСКИЙ. Послушайте, доктор, неужели у вас нет больше ко мне никаких вопросов? АЛЕКСЕЙ ЕГОРОВИЧ. Пока никаких. РЯХОВСКИЙ. И вас совершенно не интересует, почему я стал пить? АЛЕКСЕЙ ЕГОРОВИЧ. На данном этапе —нет. РЯХОВСКИЙ. Доктор, я пришел к вам за помощью. Я хотел вам все рассказать, излить душу. У меня душа болит! А вы мне —укол в эту... в ягодицу... АЛЕКСЕЙ ЕГОРОВИЧ. Ну, во-первых, укол вам сделают в руку. А то, что люди идут к нам с душевными травмами, мы прекрасно знаем. И вашей душой тоже займемся. Но после. А сейчас укол —и спать. (Ва­ ле.) Тоже в четвертую. ВАЛЯ (Ряховскому). Идемте, больной! Р я х о в с к и й идет за Ва л е й , но у входа задерживается. РЯХОВСКИЙ. У меня к вам просьба, доктор. Возможно, обо мне будут наводить справки... Короче, если будет звонить жена, я не желаю ее видеть. АЛЕКСЕЙ ЕГОРОВИЧ. Я, конечно, могу передать ей ваши слова. Но не слишком ли это с вашей сторрны... РЯХОВСКИЙ. Нет, это с ее стороны... Потому что... впрочем, это неинтересно. Извините. ( Уходит вслед за Валей.) Небольшая пауза, затем появляется коренастый м у ж ч и н а . На плече у него тело, завернутое, в одеяло. МУЖЧИНА. Ну, вот, доставил. Куда покласть-то? Немая сцена. КАРТИНА ВТОРАЯ Палата. Четыре койки. На одной В а с и л и й В а с и л ь е в и ч читает газету. На ос­ тальных— Ге на , К р а п и в и н , Р я х о в с к и й ; все трое спят. ГЕНА ( заворочался , поднял голову, увидел Василия Васильевича). Никак, дядя Вася? ВАСИЛИЙ ВАСИЛЬЕВИЧ (улыбается). Он самый.