Сибирские огни № 11 - 1983

' — А Еремей? — Среди изгиблых, господин воевода, сына вашей милости не об­ наружено. Орочей думает и велел передать вашей милости: видно, он угодил в плен, а не то утек —бог его спас. — Что еще? — Больше ничего, господин воевода,— сказал Бугор. Пашков сник. Опираясь локтями о стол, спрятав лицо в ладони, он сидел недвижимо. Плечи его подрагивали, по рукам стекали в ру­ кав ферязи мутные капли. Грозный воевода плакал. Нет, ему не было жаль своих ратников. За ратных людей, что улеглись на вечный сон в далекой от Руси земле, он как-нибудь отчитается перед государем. И царь-надёжа поймет: не по прихоти воеводской изгибли его холопы: ради для интереса государского. Искать новые землицы, малые народ- цы приводить к шерти, собирать мягкую казну, промышлять иную до­ бычу без истерь невозможно. Гибель ратников з честном бою во всем мире за обычай. Но как вернуть родного сына? Единственного сына, опоры и .надежи на старости лет не стало,— как тут быть? Чем уте­ шиться? А как утешить благоверную жену Феклу Семеновну? Как уте­ шить Евдокию Кирилловну, сноху, и ее деток? Тряслись у Афанасия Филипповича плечи, приглушенные стоны вы­ рывались из его груди, Елисей Бугор стоял перед воеводой смущен­ ный, не смея произнести ни слова. Молчали и растерянные иноземцы. Затих воевода. Сидел обмякший, тяжелый, обвалясь на стол всем телом, молча отдаваясь нежданному горю. Острое чувство жалости им овладело. И себя, старика, он жалел, и Феклу Семеновну. И винова­ тым себя перед нею он чувствовал... А потом чувства жалости не стало, вместо него в душе гнев. На Маремьяну гнев да на Орефу: эти двое во всем виноваты! Напророчили удачу и добычу, а он, Пашков, им поверил. А еще Аввакум —виновник! Проклял войско... Встал в рост, выпрямился за столом —желваки на щеках ходят, глаза горят. Молвил глухо: — Слушай, Бугор, что я велю. Пойди к Василию, передай мой при­ каз. Вкопать ему, Василию, сейчас же на лобном месте осиновый кол. При народе воссадить на тот кол еретика Аввакума.—Помрлчал, труд­ но дыша, добавил:—А этих иноземцев отведи в тюрьму, пусть посидят, покуда не подтвердится злобная новость. —- Будет исполнено, как велишь, господин воевода!.. 4 О беде, что приключилась с войском, в остроге еще пока никому неизвестно, Пашков и Бугру наказал, и сам про себя •решил худой вестью цокуда ни с кем не делиться. Он еще на что-то надеялся, думал, может, соврали1тунгусы, может, что-то там перепутали нехристи, ведь никому неведомо, что у них на уме. Чтобы не проговориться да не выдать себя ненароком перед до­ машними, Афанасий Филиппович заперся у себя в спальной хоромине, велев Пятнашке не пускать к себе никого. Один на один он пребывал со своим горем... А на площади перед съезжей избой движение и работа. То заплеч­ ный мастер со своим подручным вкапывают в землю осиновый кол, о т ­ шлифованный костью самим протопопом. От избы к избе летит страшная новость: протопоп Аввакум сегод­ ня будет посажен на кол!.. Публичная казнь через повешение, отсечение головы на плахе, ко­ лесование—разможжение костей посредством тяжкого, кованого коле­ са, дранье плетью на кобыле, сожжение в срубе — ко всему привычен и ко всему подготовлен человек той далекой поры. Но всякий раз, за­ слышав о новой казни, тем более такой жестокой, как посредством