Сибирские огни № 11 - 1983

•Ночь, короткая летняя ночь. Спит острог. У въезжих ворот, на баш­ нях, у зелейного погреба, у тюрьмы — всюду, где надо, дремлет ночная стража. Пашков, оставив на заветном крыльце Пятнашку, гостит у Ма- ремьяны. Трезвый за столом при свете свечей сидит, широко расставив ноги, глядит перед собой в пространство, думает думу. Уже поздно, уже на исходе ночь, а воевода уходить от своей любы не собирается. Маремь- яне боязно: снова хватятся во дворце Пашкова, пойдут на поиски, снова старая карга закатит ей скандал. Не хочет скандала Маремьяна. На уме у^нее одно: дождаться бы скорей из похода Орефу, сговорить бы его, уйти бы из острога — на дощатой лодочке податься бы на Русь, не до­ жидаясь милостей от воеводы. И верное средство, чтобы благополучно сплыть вместе с Орефой, она придумала: Елисей Бугор, который помо­ гает в письменных делах Пашкову, напишет и ей, Маремьяне, и Орефе проезжую грамоту, с бумагой на руках их ни на одной строгой стрелец­ кой заставе не задержат. Вдвоем с милым и любезным ее сердцу челове­ ком, мечтает Маремьяна, уедет она на заотдалелую от Даур Русь. А об возвращении на Москву вместе с караваном воеводы среди дворни и челяди ей и думать нечего. Если начала ее грызть старая карга Фекла, то и не отпустит, пока не загрызет. Не удастся дорогой — докончит на Москве: средств у властной боярыни много... Скажи, Афанасий,— спрашивает Маремьяна,— все ли еще гло­ жет, как собака мосол, тебя твоя Фекла, али смирилась? Слышно, она грамотку к кому-то там на Москву на тебя составляла... — Из моей воли в остроге еще никто не вышел,— говорит Паш­ ков.— С ябедниками у меня расправа короткая: за шиворот да к Ва­ силию. — То с холопами, а как быть с женой? — Жена, ежли она жена,—умно рассуждает Афанасий Филиппо­ вич, должна понять, что супротив мужа ей идти никак несподручна. Сук рубить, на коем сидишь,— сам свалишься, не соберешь костей. Муж — повелитель, вот что должна понять жена, а ежли по-иному, то она,не жена. — Слышу речь мудрого мужа,— льстит Маремьяна,— Теперь вижу, ты навел во дворце порядок. Властитель! — Не об ябедниках Да кривых челобитчиках я сейчас думаю,— говорит Пашков.— О другом у меня болит душа. Четвертый месяц о сы­ не моем Еремее ни слуху ни духу. Погадала бы ты на бобах, что ли. Знать охота: чего мне дожидаться —беды али добрых известий? — Твои, Афанасий, заботы — мои заботы,— говорит Маремьяна,— Я уж гадала сегодня. Ничего плохого не выпадает. Ждет тебя, милый, удача. Вернется твой Еремей в самом скором времени. — С добычей аль с пустыми руками? — Насчет добычи бобы дают ответ разный,— говорит Маремьяна.— То будто его добыча золотная, то будто крестовая. А что последнее обозначает, мне знать не дано: я ведь колдовка, а не поп. — Что за крестовая? — Пашков напряженно мыслит, пытаясь умом проникнуть в будущее, но ничего не видит дальше своего носа.—Может, истери в войске великие —кресты-те? — Может быть, и истери, все может быть,— озабоченно говорит Маремьяна.— Две силы борются между собой: черная и белая, какая победит, время покажет. Моя, черная сила, в одну сторону тянет, про­ топоп же Аввакум со своей белой силой — в другую. Трудно мне угадать, кто одержит верх: я или Аввакум. — Да, грех на мне,— сокрушается Пашков.—Мне надо было давно этого еретика сокрушить, а я все медлю, поскольку жалостливый, как женка. Вот и дождался на свою голову: сына он мне губит, ишь, кресты какие-то на плечи сыну взвалил. А хватит ли ему сил с крестами-то по горам да трущобам до дома добраться?