Сибирские огни № 11 - 1983

рывают ее портомойщицы. На всем готовом, барыней живет подзапа- зушная госпожа. А между тем в прошлом, лет теперь семь уже с лишком, когда Ма- ремьяна состояла на подворье у воеводы сенной девкой (по доброй во­ ле, ради куска хлеба закабалилась в Енисейском остроге), госпожа с холопкой встречались довольно часто. А причина в том, что Маремьяна выказала в себе талант гадания на бобах и воске. Осмелев после удач­ ного гадания, она вдруг объявила о себе, что и врачевать умеет, для че­ го у нее собраны с лета целебные травы. Тем и вошла в доверие к Фек­ ле Семеновне. Да и не только к ней. Все холопы и слуги у нее лечились, кто от головы, кто от прострела, кто от почечуйной немочи. Все хвалили Маремьяну, дивились ее знаниям и легкой руке. И Фекла Семеновна то­ же, как и все, ценила и уважала ее, и, может быть, даже любила. Была Маремьяна ласкова, угодлива, но держалась с достоинством. Часто при­ ходилось ей пользовать самое Феклу Семеновну, болезненную Евдокию Кирилловну с ее Детками. Ни одна баня, бывало, не обходилась без Ма- ремьяны. Она и веником работает, паря господ, и скипидаром натирает, и пользует целебным деготьком. Незаменима была. Ввиду врачеватель- ного умения от сенйых работ она была освобождена и не знала ничего, кроме трав и настоев. Так долго текло, годы, пока не стало Фекле Се­ меновне ведомо про близкую связь холопки с ее мужем. Шумнула было для порядка на Афанасия Филипповича, но с его стороны встретила жесткий отпор и грозу. Поразмыслив да припомнив, что Афанасий Фи­ липпович всю жизнь такой, что сколько ни ‘состоит она с ним в супруже­ стве, всегда на подворье у него проживает, сударка, не одна, так другая, что вреда от них вроДе никакого, что сударки у мужа меняются, а она, жена, остается,— Фекла Семеновна смирилась и махнула рукой. Только лечиться у Маремьяны перестала. Лекарка и колдовка исчезла бы с ее глаз навсегда, если бы не поход, если бы не опасность, которой подвер­ гается посланный на войну Еремей, если бы не боязнь того, что мужнин грех может отразиться на судьбе единственного сына... — Стыд-то какой, стыд-то!..—все бормотала захваченная врасплох Маремьяна. Фекла Семеновна долго молча взирала с высоты своего боярского достоинства на подлую холопку и мало-помалу заряжалась гневом, вполне естественным для Еввы любого возраста. Почувствовав, что гне­ ва достаточно, чтобы начать далеко не мирную беседу, Фекла Семенов­ на подбоченилась й, несмотря на облегающие ее тело соболиные шкур­ ки, несмотря на драгоценные каменья, украшающие ее повойник, и золо­ то на перстах, она сделалась похожей на простую женку-квасницу с московского торга, что близ Пожара, коя, рассердясь на свою подру­ гу, тоже квасницу, обливает ее позорною лайею. — Давно я до тебя добираюсь, колдовка! — понесло Феклу Семе­ новну.— Змея! Вползла ко мне за пазуху, шипишь, ядом брызжешь, к шее тянешься, петлей хвостатой захлестнуть готова. Только покуда я в силах и ноги меня носят, я не допущу до этого, паскуда!.. Я тебя за хвост...— Фекла Семеновна сделала рукой движение, будто она в самом деле ухватила гадюку за хвост и встряхивает ее на весу, чтобы та не обвилась вокруг шеи и не захлестнулась вокруг мертвой петлей и не ужалила.— Я тебя об угол! Нет, я б тебя в дверь защемила. Давлю, хрустят твои ядовитые кости! Минутная передышка. Конь, хвативший с места в мах, чуть при­ устал, пошел ровно, но все еще шибкой рысью. — У-у, бесстыжая! Аввакум, батько, велел мне гнать тебя, поганку, с подворья, а я сглупа заступилась за тебя, отстояла на свою голову. А ты заместо благодарности воеводе присуху устроила, опойным зельем его приворожила. Сын на войне страдает, а он тут с жиру бесится, с колдовкой возжается, бога гневит. Да я! Да за таковое дело, что вы бе­ ду вместе с подлым Афонькою на мое детище накликаете, я тебя, драную кошку, со света сживу! ей