Сибирские огни № 11 - 1983

ва. Такой оборот дела Зонин предвидел, но надеялся, что отложат до понедельника. Поехал с комэском и Левашов. Надо было привести в порядок свои записи, пополнить блокнот. Вечерами, выхватывая из лейтенант­ ских разговоров отдельные фразы, он остро чувствовал, что в стержне, который наметил для будущего очерка, чего-то недостает. Да, коман­ дир обязан заботиться о подчиненных. А подчиненные о своем коман­ дире? Так ли уж редки случаи, когда в повседневных служебных и жи­ тейских делах иной командир глотает обиду, нанесенную ему чьим-то необдуманным шагом, или поступком? Всегда ли щадят его нервы и самолюбие, оберегают доброе расположение духа? Левашов был твер­ до уверен, что комэск, после внушения командира полка за самовольст­ во Саюткина в воздухе и допущенную ошибку на посадке, переживает и поныне. Или Табунов... Взаимная ответственность одних за других... Командир за подчи­ ненных, потому, что он поведет их в бой, и подчиненные за командира, потому что они пойдут крыло к крылу под его руководством в самое пекло. Не убережешь командира —погубишь его. А погибнет он— слишком мало шансов останется и у тебя. ...Пока Зонин с Левашовым добирались до штаба, в комнате офи­ церского общежития эскадрильский комсорг Игольников по совету на­ чальника политотдела собрал лейтенантов. Пришел подполковник и сам. Сначала поговорил о том о сем: нет ли вопросов, не имеется ли просьб, претензий и все такое прочее. Но все прекрасно понимали, за­ чем пожаловало столь высокое начальство. Могло бы и к себе вызвать.’ А так —в кругу, по душам. Первым не выдержал «отвлеченных» разговоров Игольников. — Не будем ходить рядом да около. Об особом случае речь? О нем. Высказать свое мнение относительно капитана Левашова? Он на минуту задумался, словно перед завершением какого-то удачно начатого очень серьезного дела, и теперь взвешивал в мыслях- правильность пути, избранного для достижения конечного результата. — Не знаю, как вы, а я поступил бы так же,— наконец произнес он отчетливо.—И Макар Ионыч тоже. И все поняли, что имел в виду Иннокентий Игольников. И все тоже задумались на какой-то миг, перенесшись мьшленно в небо. Задумались над теми словами, которые ясной определенно прозвучали тогда в эфи­ ре, а для ответа на которые требовалось все то, что складывалось годами. Первым молчание нарушил Саюткин. — Я согласен с тобой, Кеша... До конца согласен... — Я тоже,—быстро поддержал Дмитрий Корнеев. — Иначе никто и не думает,—подхватили двое других лейтенантов. — Стало быть, один я из другого теста слеплен?—покраснел до- корней волос Кочмарь,—Выходит, только у меня благородства нет? — Не в благородстве дело. — А в чем? Вы вот рассуждаете со своей позиции, с летной. А вы поставьте себя на место Левашова. Имел он право ослушаться прика­ за? Он же сам себя на гибель обрекал, понимаете? Сам! Без опыта, без навыков... На что он рассчитывал? — Приказ, говорите?—вмешался начальник политотдела.—А вы подумайте, во имя кого этот приказ был отдан. Не во имя ли самого же Левашова? Но, может быть, он сразу понял, что у него есть шанс спасти положение. Пусть один из сотни, но есть. И он им воспользовал­ ся... А что касается опыта, навыков, то в этом-то как раз и соль. Сиди в кабине с капитаном Табуновым вы, я, Саюткин или любой другой летчик, команды на катапультирование могло бы и не поступить. Сто­ ит эту сторону вопроса взвесить? Полагаю, стоит. Кочмарь, чувствовалось, и сам понимал, что правота на стороне товарищей, что в иных обстоятельствах его собственная точка зрения У