Сибирские огни № 11 - 1983

лым. Было такое ощущение, словно бы он только что выбрался из каких-то неподатливых пут, которые, несмотря на все его усилия, лишь растягивались, но не рвались. Ясное понимание того, с какой нелегкой задачей он справился, придет к Левашову позже. У самолета было людно, шумно. К борту уже поставили лесенку- стремянку и кто-то снял с онемевших плеч Левашова привязные ремни. Он видел, как вытаскивают из кабины обмякшее тело Табунова, успел даже заметить краешком глаза, как заходит на посадку машина майора Зонина. Потом с помощью техника Левашов спустился вниз, снял с го­ ловы влажный от пота шлемофон и устало оперся на крыло самолета. В ечером ... Левашова и Табунова немедленно доставили в сани­ тарную часть, и оба оказались в руках полкового врача. Левашов, несмотря на благополучное завершение полета, долго не мог прийти в себя. Избыточная нервная нагрузка будто бы надломила его физически, и он испытывал какое-то незнакомое чувство апатии, без­ различия к происходящему. И когда врач закончил полагающиеся в та­ ких случаях процедуры, ему смертельно захотелось спать. Проснулся он через три часа. Подташнивало, болела голова, во рту пересохло. Дотянувшись до тумбочки, что стояла у кровати, налил из графина охлажденной воды и минуту спустя уже чувствовал себя легче. Попытался восстановить в мыслях пережитое, но все плавало в каком-то странном тумане, память отказывалась стройно воспроизвести событие. Ощущение было такое, будто происшествие произошло не только что, а давным-давно. Появился врач —он так и остался в санчасти, хотя можно было и не дежурить. От него Левашов узнал некоторые подробности о Табунове. В первом полете вместе с Зониным, контролирующим правильность действий заместителя, последний почувствовал себя плохо. На каком-то участке у него потемнело в глазах, образовался даже кратковременный провал памяти. Но неприятные ощущения тут же исчезли, и он не счел нужным ставить в известность командира о случившемся. — Почему? — удивился Левашов. — Могу только догадываться,—ответил врач.—Думаю, не обо­ шлось у Табунова накануне без нервной встряски, — Но ведь легко было установить. — Правильно. Но утром во время предполетного медицинского осмотра он сумел меня' «обойти», заявив, будто проверился у базовского врача, который мне помогает в часы пик. А я, зная, что здоровье у зам- комэска стабильное, не настоял на личном осмотре. Кое-что Левашову теперь становилось понятным. Человек есть чело­ век. В иных обстоятельствах ему свойственны и раздражительность, и нервозность, и потеря чувства самоконтроля. Вот и для Табунова пред­ шествующие летному дню события, беседа с майором Зониным не про­ шли бесследно. Ночью он мучился бессонницей, утром почти не завт­ ракал—не было аппетита, и к началу работы на аэродроме чувствовал себя подавленным и разбитым. В воздух в таком состоянии, конечно же, нельзя. И вот, опасаясь, что признание в плохом самочувствии еще больше осложнит обстановку, замкомэск уклонился от врачебного осмотра. Первый полет с Зониным посчитал нормальным. Но нагрузка, на­ пряжение, неизбежно связанные с выполнением задачи, добавили уста­ лости, и, когда Табунов поднял самолет в воздух самостоятельно, случи­ лось то, что и могло случиться. Потеряв на короткое время сознание, замкомэск, когда самолет рыскнул в сторону, под действием силы инер­ ции ударился лицом о приборную доску, и это сделало его беспамятство более глубоким и продолжительным. Очнулся он уже тогда, когда само­ лет катился по посадочной полосе и когда вмешиваться в управление было поздно. Осмотрев и выслушав Левашова, найдя, что тот заметно оправился от пережитой встряски, врач заключила