Сибирские огни № 11 - 1983

— Двадцать второй, отвечайте... Табунов, отвечайте... Я—«Ар­ гон»... Левашов, почему прекратили связь?.. Внешне «батя» казался спокойным. Но тот, кто его знал, видел, как напряжены сейчас нервы командира. Движения были подчеркнуто скупы, слова произносились с особой отчетливостью, на лбу залегла глу­ бокая складка. Все понимали: в его руках в эти минуты сосредоточены нити управления столь необычным полетом, и потому каждый жест, рас­ поряжение полковника выполнялись мгновенно и без единого слова.. К району посадки уже вылетел вертолет. Спешили к назна­ ченному месту пожарная и санитарная машины. На старте, готовый к немедленному взлету, стоял истребитель с майором Зониным в кабине. Но вся эта сжатая пружина сил и средств не могла распрямиться, потому что небо молчало. Если бы видел сейчас Левашов Зонина, если бы знал, в какой тугой комок были стянуты нервы комэска. А тот, поскольку радиообмен велся на одном канале, вслушивался в тревожные запросы стартового команд­ ного пункта, мысленно переносился в кабину терпящего бедствие само­ лета и, оценивая ситуацию, словно не Левашов, а он, Зонин, в мгновение охватывал взглядом нужную группу приборов, тянулся к рычагу управ­ ления двигателем, «отдавал» или «брал на себя» ручку, двигал ножными педалями. Вмешиваться в радиодиалог Зонин не имел права, хотя в иную ми­ нуту ему казалось, что руководитель полетов почему-то медлит с коман­ дами и рекомендациями, что напрасно не потребует жестко от Левашова отвечать на каждую фразу, на каждое распоряжение. И лишь позже он поймет, что и сам поступил бы так же: Левашова, пусть он в прошлом и летчик-оператор, нельзя перегружать командами, ему нужно гораздо больше времени на все то, что в два, в три раза быстрее сделает опытный пилот. «Ах, Левашов, Левашов,—шептал Макар Ионыч.—Как же ты, а? Соберись, парень. Вспомни, чему учился сам и учились твои товарищи. Не растеряйся, парень, не утрать силы духа. А уж я тебе помогу». Командир полка был достаточно опытен, чтобы не понять, почему оборвал связь «двадцать второй». В душе он готов был по самой высшей шкале оценить поступок Левашова. Но ведь тот шел против существую­ щего правила. И бросил вызов не только закону, а и собственной судьбе. Он погибнет. Но смерть эта не увенчается славой. Нелепо идти на гибель лишь потому, что гибнет твой товарищ по боевому строю. Да, смерть Левашову официально славы не принесет —жизни он лишает себя доб­ ровольно. Зато неофициально о его поступке будут помнить всегда. Внезапно, словно электрический разряд, пронесся по стартовому командному пункту щелчок. Гулко —так гулко, что это показалось выст­ релом—щелкнул динамик громкоговорителя. Присутствующие затаили дыхание, и можно было подумать, будто каждый сейчас ведет счет этим потрескиваниям и шорохам эфира. Что последует дальше? Раздастся ли какое-то слово с борта «двадцать второго» или включение радиостан­ ции—это последнее, что мог сделать экипаж? — «Аргон», на связи Левашов... Самолет вывел в горизонтальный полет... Управляю. Командир молчит... Помогите выйти на точку. Был понятен вырвавшийся у всех вздох облегчения. Был понятным мгновенный старт истребителя, в кабине которого сидел в готовности майор Зонин. Были понятны последовавшие тут же четкие и лаконичные распоряжения командира полка. - Но непонятным было одно: как будет Левашов сажать самолет? Пи­ лотировать в воздухе —еще куда ни шло, там зацепиться не за что. Зато посадка —самый трудный этап. Она не так-то просто дается даже на­ тренированным людям. А тут всего-навсего заезжий корреспондент, хотя и бывший летчик-оператор. Правда, не все знали, что в прошлом Левашов не единожды управ­ лял истребителем. Но даже если бы и знали, все равно вопрос —а сумеет ли? —остался без ответа, потому что посадка самолета требует по-нас-.