Сибирские огни № 11 - 1983

— A-a, Афонька, гордоус, навадник, сызнова на меня гугнишь,— закричал он простуженным, хриплым с зимы голосом.— Снова, про- кудник, размахиваешь над моей головой секирой. Только знай, прела- гатай, все равно вам с Никоном-зверем не взять надо мной верха. Верх — мой! Сколько ты надо мной ни кырился, а я жив и здрав, слав­ лю бога, дьявола проклинаю. А ты? Посмотреть на тебя со стороны, не человек ты, а ухарь, в тебе человеческого ничего не осталось, одна дымная стень. Руки твои, как когти у рыси, окровавлены, а в глазах твоих безумие. Не жить тебе! Не покаешься в винах,— в безвестье уйдешь, роду твоему суждено пресечение... Аввакум; выкрикивал страшное, но с ответным словесным соро­ мом Пашков выступать сдерживался. И меры строгие воеводские при. менять к ругателю не спешил. К Аввакуму царь смилостивился, на Москву зовет. Кто знает, может, Аввакуму снова быть вверху, возле трона крутиться,— припомнит! — Чего шумишь, протопоп, как торговка на Торжке! — строго одернул Пашков Аввакума.— Здесь тебе не московский кривоулок, а государева съезжая изба. — Как мне не шуметь, ежли ты снова надо мной кыришься! — не унимался Аввакум.— От государя-царя милостивого мне отпуск на Русь пришел, а ты утаиваешь. Знаю я твои злодейские умыслы: хошь, чтоб я сам по себе без стрелецкой охраны на Русь отправился, чтоб погубили меня в дороге немирные люди. Только не бывать тому, бог меня защитит... Афанасий Филиппович молчал. Он не хотел связываться с прото­ попом. Свяжись с ним, а он снова проклянет, накличет небесную кару. Лучше молчать. «Но откуда Аввакум узнал об отпуске? Кто ему ска­ зал?» — подумал Пашков и исподлобья поглядел на присутствующе­ го тут же Бугра, который как ни в чем не бывало сидел в сторонке и с отсутствующим лицом читал какие-то бумаги. Аввакум продолжал разоряться. Пашков, не слушая его ругни, указательным перстом погрозил своему помощничку. — Чего, господине? — с хитрым простодушием воззрился на вое­ воду Елисей Бугор. N — Откуда протопопу про указ царский стало ведомо? Что, сорока ему на хвосте принесла? — Не я, не я, господине! — оправдывался Бугор.— Я и не думал выдавать. Он сам выведал. Муж святый, ему бог подсказал... — После разберемся,— молвил Пашков ,и, отворотясь от Бугра, обратился к Аввакуму: — Говори, зачем пришел, протопоп? — Подтверди мне, отозран ли я в самом деле на Русь? — Да, отозван, хоть сейчас убирайся. — Убраться я успею,— сказал Аввакум,— не торопи! Сначала вы­ пиши мне дорожную грамоту. — Грамота тебе будет. Еще чего? — Выдели мне с конного двора двух коней — мясо насушу на до­ рогу! — потребовал Аввакум.—Да еще дощаник мне нужен и снасти. — Все? — Нет, не все. Хлеба мне выдай из своей житницы, да побольше, чтоб хватило. — Будет тебе и хлеб... — А в дорожную грамоту не забудь вписать два сорока черных соболей,— продолжал Аввакум.— Не хмурься, то не мои шкурки, Хло- пуши Белокрылого, тобой убиенного. Перед смертью просил передать на Москве своей женке. — Все ли? — Теперь, кажись, все. А что ежли упустил, приду и напомню. — Бугор,— отдает приказ Пашков,— Исполни все, что просит. До­ щаник — из худых, муку — из подмоченных мешков, коней — из мун- гальских, из тех, что в дар на днях пригнали с Жернокопки... — А соболей?