Сибирские огни № 11 - 1983

слуга и холоп, что так делать мы не должны,— лучше всего проявить мудрость и рассудительность и выехать ради для государевой пользы, не замешкав. А еще, Афанасий Филиппович, у меня к тебе сообщение. Как сия грамотка придет в острог тебе подначальный, ты бы в съезжую избу позвал таможенного голову Елисея Петрова сына Бугрова и объявил ему о царской милости: царь-государь жалует его, прилежного и добро- хвального ратника, званием боярского сына; велено ему продолжать в той же должности — таможенного головы, повышается ему, Бугрову, и жалование, и соляное, и хлебное довольствие. Указ о царской мило­ сти Бугрову аз, слуга государев, сам вручу, как по воле бога в Нерчин- ский острог благополучно прибуду. К сей грамотке руку приложил твой друг и слуга государев Ларион Толбузин, воевода Нерчинского острога». 4 Царские указы и воеводская грамотка прочитаны вслух,— в съез­ жей надолго установилась угрюмая тишина. Все молчали. Поневоле за­ молчишь и насторожишься, и почуешь оторопь. Лето, солнце, теплынь — и вдруг незнамо откуда пахнет на тебя, как из глубоченного колодца, дыханием льдистой полуночи. Дых высшей власти опахнул всем лицо — неловко, зябко, мураши по спине побежали. Даже Елисея Бугра, вновь испеченного боярского сына, которому гонец принес заслуженную ра­ дость, и того зябкость пробрала до костей... Гонец Микита Шелопупов, вручив бывшему воеводе властные бу­ маги, чувствовал, что свалилась у него с плеч гора. Слава богу, добрал­ ся он до Нерчи-острога! Теперь отдохнет от лихой дороги, отоспится, и... отопьется, к чему имел склонность с некиих взрослых пор. Тяжко ему досталась дорога. Просился у воеводы господина Толбузина по­ ехать с бумагами рекой — отказал: каждый-де человек у него на счету, гребцов не дал. Тогда пришлось Миките Шелопупову скакать с царским указом сквозь степь на коне. Вершная же езда Шелопупову несвычна: зад смозолил, локти от тряски заболели, в шейных позвонках судороги. Когда от болей в заду глаза у Микиты Шелопупова полезли навылуп- ку, он с коня слез, повел его за повод, сам пешеходно стал одолевать даурские дебри, степи и наскальную высь. Да недолго услаждался. Неведомо откуда свалились на него немирные иноземцы, содрали с не­ го епанчу и ферязь, седло присвоили и уздечку с серебряной насечкой и коня. И оружие, какое было при Миките, отняли, даже дерзнули на кожаную сумку с царскими бумагами, но при виде печатей маленько одумались. Сумку возвратили, царские бумаги тоже, а все остальное оставили при себе. Нечего делать, покостылял Микита пешком, босой, в одних исподних портках. Так в портках и предстал бы Микита пред очи воеводы Пашкова, да какие-то проезжие промышленные русские люди сжалились, подарили ему белую костришную рубаху до коле­ нок,— в той рубахе и прибыл гонец в Нерчинский острог, благополучно доставив воеводскую почту. Несмотря на неудачи, Шелопупов радовался: сам уцелел, царские бумаги уберег, теперь ему окиян-море по колено. В ближние дни он, Микита, острог от Пашкова примет, временным повелителем сделается. И ратники, какие здесь есть, и промышленники, и торговцы — все-все ему будут подчиняться и слушаться его. А жить он будет, как съедет Пашков, во дворце, в верхних хоромах, всяк люд будет приносить ему дары и приношения доброхотного свойства... А вдоволь вкусивший и насладившийся властью Пашков не знал, то ли радоваться ему, то ли печалиться. В другое время он, узнав об отпуске на Русь, наверно, возликовал бы душой: скоро пред очи госуда­ ря предстанет, награды и милости получит, может быть, собольей шу­ бы с царского плеча удостоится, новых поместьиц и новых холопов. Но