Сибирские огни № 10 - 1983

Что в голову придет врагу — пока узнать я не могу. Видать, прервутся дни мои, ведь где хранится Кан-Тадьи Душа, исполненная зла, дознаться так и не смогла. Умру — ты птицею лети, убьют — сторицей отомсти. Меня для жизни воскреси, ум и. дыхание верни... Седло с уздечкой унеси, добро до времени храни!» Такой наказ коню дала отважная Очы-Бала. В когтях уносит два мешка великий беркут в облака. И все воители страны испуганы, удивлены. Что делать им ^ девицей той — могучей, смелой, молодой! Под шубы спрятались опять и Кан-Тадьи решили ждать... Сестрица ведала без книг — страна недобрая вокруг. Поспешно обернулась вмиг лростушкой-девушкою вдруг. Простушка-девушка была лицом улыбчивым кругла, Косички девушки — тонки, движенья девушки — легки, Снует-хлопочет во дворце с улыбкой тихой на лице. Трехкрылый беркут в вышине, у неба синего на дне, Куда никто не Долетал, звездою голубою стал, И с поднебесья наблюдал земные тропы и пути. Чтоб незаметно не попал в свои владенья Кан-Тадьи. Становится в ночи конем, с небес спускается в траву, Звездой становится он днем, взлетат снова в синеву. Конь постоянно на виду, но кто увидит днем звезду. Что конь пасется по ночам — зверь ни один не замечал... «Нет богатырского койя, и богатырши нет самой,— Растаяла среДь бела дня, решила кочевать домой! Сынка споила допьяна, свалила набок абакай, Страшась властителя, она скорей вернулась на Алтай! Отъехала Очы-Бала — опять спокойно будем жить, Она как будто не была — о ней забудем говорить. Про гостью собственной семьи пусть сам узнает Кан-Тадьи...» — Так говорили удальцы, с земли вставая впопыхах, Так толковали молодцы, закончив прятаться в мехах... Простушка ищет средь девиц себе подобных молодиц — Одних научит ладно шить, других — коров легко доить. Сидят толпою дотемна — едва подоят семь коров, Простушка-девушка одна подоит семьдесят коров. Галдят толпою дотемна — едва подоят семь овец. Простушка-девушка, она подоит семьдесят овец. Глядишь — уже простушкой сшит такой вместительный аркыт', Что весь собравшийся народ чегень 2 лотом неделю пьет, Пьет две недели араку, ест до отвала свежий сыр. Забыл про горе и тоску, завел на брюхе толстый жир. Алыпы, знавшие войну, теперь раздались в ширину. Кто был душой, как злобный зверь, размяк, обмаслился теперь. Не успевая пить и есть — кто пьян проснется — этим сыт. Все молодцы забыли честь, все удальцы забыли стыд. Меж тем догадка никому на жирный разум не пришла. Не видно пьяному уму — что так хитрит Очы-Бала... А нищий, скученный народ, больной измученный народ. Лишенный девушкой забот, благодарения поет. Все больше у нее подруг, и что ни день — все шире круг Знакомых девушек у той служанки вроде бы простой. Отборных ладных молодиц, чьи лица — радостная медь, Красивых ласковых девиц протяжно научила петь. Парней простушка собрала, бездельничавших до сих пор. Им, научив играть, дала стальной комыс, лесной шоор 3. Простушка, выбрав из парней, тех, кто способней и умней, Семь дней учила их писать, шесть дней учила их читать. ...Однажды мать Алтын-Шуру проснулась рано поутру, С постели соболиной встав, суставы старые размяв, Аркыт — кожаная емкость для молока и других жидкостей. Чегень — специфическим образом заквашенное молоко. Комыс, шоор — алтайские музыкальные инструменты.