Сибирские огни № 10 - 1983

Два глаза кровью затекли, два уха сделаны йз льда, Стекают дымом до земли усы его и борода. Лоб властелина как бугор, лицо — изрытый косогор. Каан в обличил таком сидел на троне золотом. Сестрица младшая взяла с вином просторный тажуур. Отважная Очы-Бала открыла черный тажуур. На правое колено встав, шесть дней без отдыха поет — Деревья голые — в листах, долина чахлая — цветет... Но с глаз ее упал туман,— нет в медном зале никого, На желтом троне не каан — изображение его. Сестра была изумлена, ступила в новый зал она. Здесь много разного добра — и золота и серебра. Здесь слитки с голову быка, здесь слитки с голову козла. Меха лежат, как облака, висит оружье — без числа. С железным тополем в руке, с копьем тяжелым в кулаке. За золотым столом один зловещий виден властелин. Гремит он счетами — учет богатырям своим ведет, Готовит воинство в поход, народам делает расчет. На земли девушек-сестер направил свой кровавый взор. Увидев властелина тут, открыла девушка сосуд. Покрытый вязью, золотой, вином наполнила чочой. На правое колено встав, пять дней без отдыха поет,— Цветы густеют на кустах, на скалах танталай 1цветет. Как золотой песок, как мед, напев красавицы течет... И вновь с очей упал туман, и снова в зале — никого, И вновь пред нею не каан — изображение его. И видит девушка теперь порог высокий, золотой, И раскрывает настежь дверь, и в зале, светом залитой, * Увидела Очы-Бала: воитель славный Ак-Дьала Каана злого сын м?ивой сидит в кольчуге боевой, И возле сына своего хлопочет-ходит мать его. Сестрица к старой подошла, поцеловала-обняла. Спросила —.как идут дела, обилен и здоров ли скот. Богат и весел ли народ! Затем, наполнив аракой Чочой узорный золотой, его с почтеньем подает. Красиво, ласково поет. Алтын-Шуру чочой взяла — Крепка у гостьи арака, чочой не принял Ак-Дьала, Сынок не сделал ни глотка... Девица славная опять дворец покинула, она Пошла гнедого отвязать, пустить на волю скакуна. Вот — беркутом трехкрылым конь взмыл в глубину седых небес. Под самый солнечный огонь поднялся с шумом и исчез. Безжалостные удальцы, увидев беркута, дрожат. Бесчисленные молодцы, услышав беркута, лежат. Их шум великий повалил, лишил сознания и сил, И вдоль, и поперек земли лежат воители в пыли. Великая Очы-Бала в аил каана вновь вошла, В узорной вязи, золотой, вином наполнила чочой. Перед старухою она стоит почтительно скромна. И за чочоем пьет чочой старуха — только наливай. Спьяна не двинет головой — свалилась на пол абакай 2. Подскакивают десять слуг, подхватывают абакай, В постель просторную, как луг, укладывают абакай. Прикрыли мягкою дохой, спустили полог меховой. Прекрасная Очы-Бала перед кааном Ак-Дьала Печально, горестно поет, покорно чашку подает. Постигнув смысл печальных слов, узнавший девушку давно. Сидел он — злобен и суров, с вином чочой не принял, но Так песня горькая грустна, как яд в душе горит она. От песни жалобной такой — все тело налито тоской. «Вина глоточек никогда не делал воину вреда, Что пил, однако, что не пил... чуть-чуть он мне прибавит сил. Утихнет, может быть, тоска! И — за погибшие войска — Принять придется золотой от этой девушки чочой...» Танталай — горный цветок, род эдельвейса. Абакай — почтительное наименование пожилой женщины, жены властелина.