Сибирские огни № 10 - 1983

Поднялся, снял с Деревянного штыря доху, хочет надеть и выйти. Маремьяна ему в ноги. — Не гневайся, милый! — заговорила она, протягивая руки.— То с твоей стороны напраслина. Ты мне люб, а больше никто. А про Орефу я и думать-то не думаю. На кой ляд мне колдун! Одного тебя люблю, воеводушку!.. Речь Маремьяны проникновенна и убедительна. А воевода влюблен. Для него двух ласковых слов достаточно, чтобы смягчилось сердце. Снова он к полюбовнице милостив. Сел, не снимая дохи, на скамью, при­ влек на колени Маремьяну, она вкруг его шеи обвилась руками. — Так-то, пожалуй, лучше будет,—добрым голосом говорит Паш­ ков-—Ты бы, Маремьяна, чем от похода меня отговаривать, лучше по­ могла бы мне. — В чем, мой повелитель? • — В войске у меня нелады,—жалится Пашков.—Дух не тот, ка­ кой потребен, унылости много. И опять же кабацким зельем служилые увлекаются. А при нездоровом духе и от воровского завода недалеко... — Понять-то я поняла, только чем же я тебе, мой родной, помогу? — Мне войско взбодрить и взвеселить надобно,— говорит Паш­ ков.—Чтоб никто не тужил, чтоб никто о худом не ломал голову. Говорю я тебе: может, такая трава произрастает, изопьет чедювек какое там ни на есть варево — и взбодрится и укрепится духом? — Есть такая трава,—сказала Маремьяна.— От тоски и сумле- ниев... Верная трава, силы в ней много. Изопьет человек — прет на рожон, ничего ему не страшно. От иноземцев я узнала: всегда ее пьют, как идти на медведя. Целебокою зовется... — Добро! Давай мне этой травы да побольше! Подпоим войско — пусть оно идет себе на рожон ради для пользы государевой., 5 На подворье у воеводы между высокими крышами избиц натянут белый парус — устроен шатер. Под сенью шатра расставлены грубые, наспех сколоченные столы, на столах в мисах и чршах снедь. За сто­ лом — служилые ратники, те, кому в поход идти. Афанасий Филиппович дает им в почесть обильное угощение. Во главе застолья сам господин воевода Пашков с сыном Еремеем и сонмом осторожных набольших, как то: новокрещеном Елисеем Бугром, по случаю праздничка одетым в новый кафтан, крытый амбур- ским сукном, и соболью шапку; Орефой, объявленным советчиком Еремея Афанасьевича в походе, взамен опочившего в бозе Хлопуши; палачом Василием, десятниками, пятидесятниками и другими. Между поварней, которая размещается в нижнем этаже дворца, и шатром снует многочисленная челядь с мисами и тарелями в руках, кружками и ендовами давно так обильно и вкусно не потчевал про­ стых служилых воевода. Испивают из кружек гости, закусывают и, чуть захмелев, на все лады хором расхваливают Афанасий Филипповича: и щедрый, и муд­ рый, и великатный — отец родной! А уж о Русии он, воитель и победи­ тель, как печется —дорогу к..морю Ламе прокладывает! Найдется ли среди всех русских бояр лучше и преданней слуги царю, чем Афанасий- свет Филиппович? Нет, не найдется!.. Хороша трава целебока! Испили ратники — и словно переродились: никакой унылости, к начальству почтение и любовь, в глазах благоле­ пие, в сердце ратное единство. Осанна! А какой воевода зажмет уши, слушая столь справедливые речи? Наоборот, в обмен на хвалебное слово тому улыбку, тому кусок хлеба из своих рук, точно так же, как это делается государем-царем, когда он угощает своих ближних бояр в своем дворце.