Сибирские огни № 10 - 1983

ла, как льдинка от солнышка. Уже и целует своего искусителя, и трется щекой об его бороду. — Ладно, ступай, мой милый,— целуя в последний раз Орефу, го­ ворит Маремьяна.—До утра осталось меньше часа. Ступай, правду ты глаголешь: не нажить бы беды... Скрипнула за Орефой дверь, осторожные шаги удалились. Маремь­ яна постояла у окошка, послушала шаги любимого и легла, не разде­ ваясь, на свое лежбище — подумать об Орефе и, может, для облегчения души сронить в подушку три-четыре желанных, под минуту, слезинки... А Орефа, придя в свою избу, отдался невеселым размышлениям. Сомнения и страхи его одолевали: и в поход идти не хотелось, и здесь, в остроге, оставаться было жутко. Того и гляди, выследит его воеводский шиш, донесет Пашкову, а тот живенько расправится. «Черт бы побрал эту блудницу! —мысленно ругался на Маремьяну Орефа.—Надо ж бы­ ло ей тогда припереться! Хвостом повертела, а бес-от тут как тут. Те­ перь вот лежи и трясись, как после татьбы: найдут — не найдут!» «От женок один вред,—думал Орефа.— Всю жизнь на них горю». Тут к месту и случаю припомнилось Орефе давнее. Был молодым, жил при богатых родителях. Уже вырос и возмужал — хотели его женить. И невесту подыскали. А он накануне венца отчудил: увел на гумно со­ седскую девку да и привалял ей на соломе брюхо. Грех открылся, роди­ тели девки взбунтовались: пусть же на ней Орефа женится, раз согре­ шил!'А он заартачился. Тогда отец и братья ее на Орефу с кольями. Убить не убили, а седьмицы три на печи отлеживался. А как оклемался да встал на ноги, братья-разбойники из-за городьбы снова колья кажут: не жить Орефе! Пришлось потихоньку собраться да и уйти из дому куда глаза глядят. На Москве поверстался в стрельцы. Служил при Сибирском при­ казе, охранял меховую казну. Служба легкая: стой на страже возле железной двери, никого не подпускай к хранилищу, где лежат государ- ские меха, отсыпайся в караулке, ешь да пей вино в свободное время. Ничего, жить можно. Но потянуло Орефу вдаль. Прослышал, Федор Байков, из служилых, набирает малую рать для посольского сопровож­ дения. Попросился —пустили, приписали к посольству. Поехали в Тобольск, из Тобольска реками на восток дальше. Долго плыли, пешком шли. Дорога дальняя, трудная, но сил много, ничего, брести можно. И, навернЬ, дошел бы до самого Китая, но опять бес попутал, опять женка, как черная кошка, дорогу перешла. Был в дальнем разъезде: на разведку от Байкова станицей ездили. На пути повстречался им улус о трех юртах. А близ улуса встретилась им девка-иноземка, красивая, тоненькая, глаза смородишные- Четверо его товарищей к девке с лаской и веселым словом, а в Орефу бес вселился, воспылал он к девке страстью и уворовал ее втихую. И опять шум и скандал. Отец моло­ денькой иноземки К; Федору Байкову, челом ударил. Призвали Орефу к ответу. Приговорил Байков повесить вора. И свершилась бы казнь, да у Орефы оказались прыткими ноги. Утек. «Да, несчастный я есть человек,—думал Орефа.—Не везет мне через женок. Всю жизнь не везет. Кольями били, ууть на суку не пове­ сили. А теперь чего ждать? Нет, не видать мне добра от Маремьяны. Погубит она меня, головой выдаст воеводе. Ишь, как взъелась, как сказал, что брошу. Жди, говорит, когда я сама тебя брошу, а сам и не думай: погублю! Через воеводу, говорит, погублю. А что, и погубит! Скажет слово — живенько Пашков вздрючит на дыбу! У нее, блудницы, ничего святого нету, все проспала с разными мужиками...» «Черт, черт! — ругался Орефа.—И надо ж мне было связаться с нею! Что, иноземок мало в ближних наслегах!» Впрочем, Орефа пришел к окончательному выводу: для него поход во благо. Думает Орефа, что ожидает его в степи. Хоть и мрачновато он был настроен в то утро, но мерещилось ему светлое: с победой вернется.