Сибирские огни № 10 - 1983

бе, батюшка, нас пожалеть.,..— С этими словами Евдокия Кирилловна стала перед Аввакумом на колени и поклонилась земно. Аввакум поднял коленопреклоненную боярыню, усадил на прежнее место, на лавку рядом с Еремеем. Потом, перекрестясь, сам опустился перед нею на колени и поклонился, стукнувшись лбом о половицу. — Заступница, дочь моя, Евдокия Кирилловна,— горячо заговорил он.— Да я разве нехристь какой, басурман лихой, чтобы твоего добра не помнить! Всегда помню, миленькая, и бога молю о твоем многодет­ ном здоровье. Денно-нощно прошу Христа, чтобы, как пробьет в дале­ кие будущие годы твой час, испоместил бы он твою душу, чистую, не порочную, вместе с ангелами в небе. И за мужа твово богоданного я бога упрашиваю, чтобы и его он поселил в небе, простив его в грехах вольных и невольных. Прими, свет-Кирилловна, мое благодарственное к тебе слово, но и пойми меня: ежели я помолюсь за тех, кто на непра­ ведное дело собрался, господь-бог разгневается на меня, и тогда не ви­ деть мне с его стороны милости. Пойми и прости меня, грешного, ма­ тушка! Речи умолкли, наступила пауза. Рыдали боярыни. С русой бородки Еремея катились мелкие горошины и со стуком падали на половицу. Дубинники на лавке возле двери и те расчувствовались, вытирались рукавами кафтанов. Смущенные, притихли в закутье Иван с Пронькою. Тогда в собеседование вмешалась молчавшая до сих пор Настасья Марковна. — Послушай-ка меня, жену свою, Аввакум Петрович,— недоволь­ ным голосом заговорила она.— Негораздо, кажись, ты вытворяешь, что отказываешь в челобитье добрым людям. Гляжу, зачитался ты свой Маргарит, а книга от апостолов, коя у тебя в изголовье ночует, те­ бя ничему доброму не учит. Ум за разум зашел, объелся протопоп со­ ветов и наставлений. А коли так, то тебе, не иначе, настало время меня, жену, послушать и поступить так, как я тебе скажу. Бога боишься, по три раза в ночь встаешь и творишь правила. Но ведь кому-кому, а тебе, протопопу, больше, чем нам всем, ведомо, что бог-свет больше милости­ вый, нежели гневный. Молитве за безгрешного да благочестивого он рад, но и за грешника он рад не меньше, а может, как ты сам говоришь, и больше. Да и то тебе, протопоп, надо понять, что войско, кое зло не свершило, а только собралось, не заслуживает еще ни проклятья, ни ка­ ры божьей. Не бойся, протопоп, помолись искренно за всю рать, ее, мо­ жет, бог-от тем часом и осенит, и она от греха отринется и на истинный путь станет. Слышал ли, что сказала? То-то, делай, как велю, не косо­ роться!.. — А теперь про Еремей Афанасьича послушай,— продолжала, слегка передохнув, Настасья Марковна.— Смотрю, шибко ты к людям привередлив и неистов, почище Иеремии, пророка! Иеремия неистовст­ вовал против грешников, а ты супротив кого ополчаешься? Еремей Афанасьич — твой спаситель, он за тебя, неблагодарного, голову не раз на плаху клал. Под отцовской пистолью за тебя стоял, от его шпаг в лесу отсиживался. И поит, и кормит тебя целых семь лет, со своим батькой за тебя спорит, не боясь родительского гнева. Тебе за Еремея, ангела и святую душу, не токмо что помолиться следует, тебе за него в огонь пойти должно. Ишь, ему боязно!.. Да кто ты такой после этого, протопоп, есть? — гневно распалялась Настасья Марковна Тебе, Пет­ рович, прями мое прямое слово, не крест на груди носить, не святое евангелие читать ночами, не через Маргарит пополнять свой ум, от всего этого тебе отстать надобно! Вооружиться тебе надобно, Аввакум, кривой саблей, коранные дощечки за пазуху, да и ринуться на коне по- басурмански завоевывать через огонь и мечь весь мир. Забылся, высоко воспарил! Опустись на землю, оглядись! Среди людей живешь, а не соедь супостатов!.. Воспылала душой Марковна, говорила с гневом, дышала от вол­ нения с трудом, грудь колыхалась. Не узнавал ее Аввакум. Никогда она такой не была. Впервые такою, исполненною возмущения, право-