Сибирские огни № 10 - 1983

Воевода зашел к Маремьяне; бесгласный же Пятнашка, с глазами навылупку, как у лягвцц поглубже нахлобучил на голову лисий мала­ хай и полулежа устроился на крыльце. Тепло Пятнашке. От холода и- ветра спасает его} шубный кафтан, руки его в поношенных рукавицах из шкурок соболя — поминок воеводы, в деснице — бич дыромятного свива со свинчаткой на конце и кленовым чернем — для воеводского береженья. Может, чару зелена вина выпивал воевода вместе с Маремьяной, а может, спокойненько почивал рядом со своей любимицей на лежбище из лебяжьего пуха, всяко может быть,— как вдруг неподалеку ударил сполошный колокол. Медны.й звон-перезвон полетел над убогими изби- пами, над тюрьмой, над церковью, над другими зданиями. Поднялся шум,, смятение, крицр. На площадь перед съезжей избой сбегались служилые — стрельцы и казаки, вольные промышленные люди, торгов­ цы, ремесленники — кузнецы, рукавичники, шубники,— все, кто прожи­ вал в Нелюдском остроге. Само по себе на зов сполошного колокола прибыли и воинские начальные люди — десятники, пятидесятники, таможенный голова Елисей Бугор, низкорослый новокрещен, приезжий, это видно по его серым глазам и бледному, супротив смуглых даурцев, круглому лицу. Без многочисленной боярской челяди само по себе не мог обойтись сполох, много ее стеклось с темного воеводского подворья... — Что случилось-то, пожар, али что иное? — Может, драка вышла? Все спрашивали друг у друга, но ртвета никто не давал,^ибо нико­ му неведомо было, зачем бух-бухал среди бела дня сполошный колокол. За толстую конопляную веревку, привязанную к железному языку коло­ кола, беспощадно дергал Хлопуша Белокрылый, казак из мочных по­ жилых мужиков, с глубоким, через всю щеку, шрамом. Иные из нетер­ пеливых к Белокрылому с вопросом: скажи, зачем, Хлопуша, полошишь? Не молчи, объясни, Хлопуша! Не объяснял Хлопуша, отмалчивался и, скосоротив морду и свирепо оскалясь, будто в бою орудует саблей, дергал за веревку—на все окрестье раздавался жалостный медный гул. Ждали из дворца Пашкова, но он, начальный человек, чего-то задерживался. Стрельцам и промышленным людишкам, как, впрочем, и торговым сидельцам, неизвестно, почему мешкает в этот крутой час воевода; а челядь, знавшая свычаи-обычаи своего господина, ехидно и хитростно ухмылялась, но помалкивала, не выдавая дворцовую тайну. И сына воеводы Еремея, первого помощника Афанасия Филиппо­ вича в приказных и других делах, тож'е на площади не было. Недоуме­ вавшая толпа плотным кольцом окружила Хлопушу. Кто-то из дерзких тронул мочного мужика за рукав кафтана, кто-то по плечу его хлопнул ладонью, спросил с пристрастием: зачем, ответствуй, полошишь? Мо­ жет, смуту затеял!.. Хлопуша опустил веревку — затих колокол. — Никакая, робята, не смута,— сказал Хлопуша.— Коней у нас отгромили... — Кто? V — Друзья наши — нелюдские тунгусы... — Измена! Толпа, дико взревев, бросилась беспорядочным скопом к воеводско­ му дворцу. 2 Покоряя и осваивая Сибирь, сравнительно быстро двигались рус­ ские люди встречь солнцу. Не прошло и восьми на десять лет после прихода Ермака с немногочисленной ратью в Сибирь, как русские, преодолев тысячеверстные пространства, уже с веселым позаром по­ сматривали через заледенелую морскую проливу на скалистые, еле