Сибирские огни № 10 - 1983

ня-зацепка, я бы, наверно, не курям с петухом прислужничал, а в дьяках ходил, а не то и в послах... — Где же, дётина, твои батько с матушкой? — перебив говоруна, полюбопытствовала Марковна. — Один я на свете, ни мати у меня, ни отца,— тяжело передохнул Сопрыка.— Помню, маленького меня какая-то женщина на колымажке меж двор возила, просила Христа ради, то, видно, и была моя мати. А потом мати не стало. С тех пор один мыкаюсь. Каким именем меня нарекли, мне неведомо. Я сам себе имена придумываю. На Москве я был Архипкой. В Сольвычегодске —Юрко. В Верхотурье —Анимподист. На Тюмени — Бык Пучеглазый. В Тобольске —Сопрыка.„ — Бедовый ты есть человек,—вздохнула Марковна. — Как есть бедовый! — охотно согласился Сопрыка.— Я всяким был. Коней крал. Э Сольвычегодске соль варил. Нищим был, руку про­ тягивал. И юродом я был. Железа на себя напялю и сижу на паперти, а не то кричу дикое, все мне кланяются, божьим человеком честят и жалеют. И за щекой у меня всегда ежли не полушки, так гроши. Сплюнешь целовальнику,— нацедит тебе кружку винца —на душе об­ легчение. Так и жил, покуда не попросился в Тобольске- к господину Пашкову в куричьи стольники и постельники. А теперь я в служилые угодил, в поход пойду... Язык без костей, мелет Сопрыка, что взбредет в голову, и не по­ нять, то ли он жалится на свою судьбу, то ли сам себя просмешничает. Высказался — на Огропену и Марковну с непритворной пытливостью смотрит, будто знать ему скорей охота, какое на них произвели впе­ чатление его слова. А впечатления, кажется, никакого: Марковна — Йриугрюмилась, Огропена — замкнулась, ничем их не удивишь. «Я в ближние люди угодил к боярину,—подумал Сопрыка,—а им все рав­ но. Ишь, глупые женки...» Спросил: — А где, я не вижу, батько? — Хворый, на полатях отлеживается,— сказала Марковна,— Зачем он тебе потребен? — В самую пору мне с ним потолковать,— сказал Сопрыка.— Батько хоть и протопоп, но в ратных делах разбирается. Слышишь, батюшка,—возвысил голос Сопрыка, подняв кверху лицо.— На войну я иду телохранителем.-.—Не сдержав клокотавшей в душе радости, Сопрыка засмеялся.—Тело воеводского сына охранять буду. Слышишь ли?.. Аввакум слышит. Он высунулся из-за занавески, сказал: — Слышу, сын мой. Только радости во мне, как в тебе, нету. Скорбно мне. — А чего тебе, батько, горевать, ты лучше порадуйся за меня,— сказал Сопрыка.— К боярскому телу я приставлен. — Каждого человека охраняет бог,— говорил Аввакум Сопрыке с подобающей священнослужителю серьезностью,— Ему, милостивцу, мы препоручены- Возжелает кого уберечь — убережет. А на кого угодит перст божий, тому погибель и безвестье, никакой хранитель не спасет. — Нет, батько, я с тобой не согласен,— то ли шутейно, то ли вза­ правду — не поймешь, возразил Сопрыка.— Одному богу не уберечь начального человека, врагов у него много. Оттого-то и требуются хра­ нители тела... — Начальному человеку, да и простому, как ты, смерд, не о теле надобно думать, а о душе,— назидал с полатей Аввакум.—Тело — брен­ ность и пыль. Из земли пришли, туда ж и уйдем, в землю, глиной сде­ лаемся. А душа — вечна и нетленна, ей нет во времени и в простран­ ственном полете предела. Не телом, а душой человеки близки к богу. Душу береги, божеское в себе береги, а про тело не думай! — А как уберечь, батько? — Не убивай, не применяй против брата своего силу. — Выходит, по-твоему, батько, на войну идти грех?