Сибирские огни № 10 - 1983

руку! Змееныш! Не уважаешь отца — уважь воеводу! Да я тебя, безум­ ца, на тот свет спроважу и отвечать мне будет не перед кем...— Пашков всунуд, наконец, во влагалище саблю, схватил прислоненную к дереву пищаль и нацелился на Еремея.— Читай молитву!.. Еремей стоял перед отцом недвижимо. Он был, что называется, ни жив, ни мертв. Он смотрел в лицо отцу беспомощно и отчаянно. На пол­ ке вспыхнул порох,— но пищаль не выстрелила. Воевода отбросил пищаль в сторону. У Еремея подкосились колени, снизу вверх он простирал перед от­ цом руки. ^ Аввакум снял с груди крест, высоко поднял над головой: — С нами бог, да расточатся врази его!.. — Эй, эй, холоп!—хрипло закричал воевода.— Подь сюды! Перед Пашковым угодливо вытянулся Василий, заплечный мастер, не из назначенных свыше, из Разбойного приказа,—свой доморощенный, из стрельцов. Вели — исполню! — говорил весь вид преданного воеводе палача. Не в силах сдержать в себе ярости, Пашков, прежде чем прика­ зать палачу приняться за дело, поначалу сам приложил к Аввакуму руки. Далее сдернули с Аввакума платье, стали бить кнутьем. Стегал Василий, перекошенно скалясь, усердствовал. Аввакум лежал недвижи­ мо, голову прикрывал руками.- Год с лишним тащились, одолевая пороги, по Ангаре. По бурному Байкалову морю плыли. Дальше Селенга-река, да Хилок, да Иргень- озеро—Дауры. На всех хватило лиха. Но больше всего, кажись, до­ сталось протопопу. Озверев, Пашков не знал к Аввакуму ни меры, ни пощады. И бечевой вместе с казаками да стрельцами понуждал' его брести вдоль берега, и есть ему не давал. В башню Брацкого острога усадил его на целую зиму, а в той башне собачий холод, на соломке голый лежал Аввакум, как не исгиб — неведомо. И тонуть пришлось Аввакуму не однажды, да бог, видно, спас. Уняться бы опальному про­ топопу, терпя страдание, с ласкою бы и низким лизоблюдным поклоном к Афанасию Филипповичу: мол, пощади^ батюшка-воевода, не дай, душе сгинуть понапрасну, вечно, мол, за тебя бога-света буду умаливать, детям, внукам, правнукам закажу в своих молитвах поминать твое имя! Ан нет, не из таких Аввакум, упрямый, свирепый, верит вйистину в правоту своего дела, верит в бесов, кои вселились в Пашкова и руково­ дят им изнутри. И оттого, лишь пройдет у него простудная немочь, за­ живут от побоев суставы рук и ног, вопит с угрозой сызнова. — Эй, эй, слышь, Афонька,—вопит Аввакум.— Не пронять'твоей воеводской милости мою твердынь! Все одно мне спасение от бога, а тебе погибель навсегда. Покайся! Не успокоюсь я, пока не постригу те­ бя, грешника, в монастыре! Так и знай: схима — твое спасение. — Мне не в чем каяться, я дело государское исполняю,— ответно кричит воевода.— Кому каяться надобно, так это тебе, еретику, слуге сатаны. Устои разрушаешь, властным людям вопишь под руку!..— И вновь велит Василию мучить непокорного строптивца. Не над одним Аввакумом кырился воевода, он никому не давал пощады. Ни служилых, ни вольных людишек, наводя порядок в кара­ ване, не щадил Пашков. И к своим домашним был строг и беспощаден. Не раз за Еремеем, за то, что он заступается за Аввакума, гонялся, хотел заколоть, да спасли того ноги. И что же, может, образумился Еремей, устрашился отца своего, перестал заступаться за своего друга? Как бы не так! Секут протопопа — он на коленях^ вымаливает ему поща­ ды; в холодной башне Аввакум мерзнет — несет тайком ему подпитать- ся: то корочку хлеба ему подаст через бойницу, то масла ко'мок, то ры­ бину. И Евдокия Кирилловна с Феклой Семеновной тоже подавали.., л нот¿ьа¡-I т,.. | < . «2ю