Сибирские огни № 10 - 1983

гах не дашь еретикам на зловредную исправу и поругание, не засоришь умы знаниями из языческих книг — и отступит Антихрист, и восстано­ вятся на Руси добрые нравы, и сам по себе искоренится новомодный разврат... У Афанасия Филипповича с Феклой Семеновной было три сына: кроме младшего, Еремея, еще два первенца, Антипа с Павлом, родив­ шиеся двойней. Антипа с Павлом на двадцатом году своей жизни, за два года до кончины царя-государя Михаила Федоровича, отиа великого государя Алексея Михайловича, погибли безвестно в Константинополе в составе посольства во главе с послом Ильей Даниловичем Милослав­ ским и дьяком Леонтием Лазоревским. До больших чинов Антипа с Павлом дослужиться по своей молодости не успели, а в посольстве к турскому султану они были приписаны как надежная охрана соболиной казны, которую везли в дар султану, великому визирю и другим чинов­ ным турским людям, от которых зависел успех в заключении договора с Турцией о мире и добрососедстве. Как, при каких обстоятельствах погибли Антипа с Павлом, осталось неизвестным: они исчезли ночью; соболиная казна осталась нетронутой, это оградило братьев Пашковых от подозрения в злом умысле и бездельной корысти. Честь боярина Пашкова осталась незапятнанной, но тяжесть потери была настолько велика, что Афанасий Филиппович около года не появлялся при дворе. А Фекла Семеновна, сломленная горем, собиралась в монастырь — постричься и принять схиму, но в последний час опомнилась, пожалев младшенького, Еремея: на кого она его бросит!.. В отличие от своих пропавших без вести старших братьев, Антипы с Павлом, смелых и озорных, созданных, кажется, лишь для одного — ратных потех, Еремей рос иным. С малых лет, едва постигнув грамоту и письмо — большая редкость для боярского сына того времени,— он обратился к духовным книгам. Он пел на клиросе в церкви и, будучи от природы жалостливым, привечал убогих, калек и нищих, юродивых и иноков с сумами через плечо, собирающих подаяние на церковное строение. В семнадцать лет, как все дети служилого боярства и дворянства, Еремей был послан в полк. Однако в полку пробыл он недолго. Не об­ наружив в себе ратных наклонностей и воинского пыла, он ничем не проявил себя. А главное, он не преодолел в себе врожденной робости и страха перед человеческой кровью. Дабы не ронять в глазах простых стрельцов свой знатный боярский род, Пашков-младший был отослан домой для дальнейшего созревания, что не могло не огорчить Афанасия Филипповича, возлагавшего на Еремея большие надежды. Кручинился и жалел о безвестной истере старших сыновей своих Афанасий Филиппович. И завидовал. Успехи других молодых бояр на войне или на государской службе его приводили в уныние, а не то и в ярость. Еремей раздражал отца своим видом; часто, срывая зло, он накидывался на сына, ни в чем не похожего на отца своего, с бранью: на что ты пригоден-де, ублюдок! Афанасию Филипповичу было уже за сорок. Он чувствовал себя усталым от походов и ратных дел. Его тянуло на отдых к хозяйским мирным работам, но он продолжал служить и прямить, ибо замены не было. Равный среди равных, он восседал на лавке в государевых сенях. В перерыве между походами он крутился на виду, и оттого ему сыпались, как снег на голову, царские милости. Одна из них —шуба соболья с царского плеча ценой в четыреста тридцать рублев, другая — воеводство ради для прокормочных животов в Сургуте. III. и СЫН 1