Сибирские огни № 10 - 1983

стараясь быть с женой мягким, сдерживая раздражение, выговорил Афанасий Филиппович.— За коней все едино придется твоему опально­ му протопопу держать передо мной ответ, Ежли не напрямую он устроил нелюдцам свою помогу, то молитвой. А это куда поважнее, чем воссесть на чужого коня да умахнуть в степь. Фекла Семеновна, как всегда, упорно стояла на своем. — Спросишь али не спросишь за коней с Аввакума, дело твое, властительское,— сказала она,— я тебе не указ. Но ты, батюшка, и о семье подумай. Внучата без куриных яиц, гляди, начнут к весне чах­ нуть, кому за это отвечать перед богом? А зима ведь еще долгая... Пашков молчал. В словах жены был резон. Дауры — не Москва, где на подворье клети и закрома трещат от разной снеди; а дикая степь — не подмосковная вотчина, откуда ежедень идут обозы с мясом и яйцами, и битой птицей для боярского прокормления. Издохнут куры — возобновить их нечем... — Может, помолиться нам самим за божью тварь? — в раздумье спросил Пашков. \ — Молилась я, отец,— не помогло... — Покорми их чем-нибудь, ну, рыбьими костьми, что ли... — И это не помогает, господин мой. Четыре несушки исдохло. Не обойтись нам, отец, как и позапрошлой зимой, без Аввакума Петро­ вича.— Тогда тоже на них немочь напала,— отслужил молебен — выздо­ ровели и нестись стали лучше. — Черт, что за жизнь у воеводы! —Пашков сбросил с себя шубное одеяло и уселся на лавке в одном исподнем, свесив волосатые ноги. По лицу багровые пятна, знать не на шутку серчает. Не жизнь у него — ад кромешный. Его и туда, его и сюда: и на войну против супостатов, и в курятник.— Я, слуга царя, государские дела обдумываю, а ты мне, баба, чинишь помеху. Не до курей мне!.. Пашков серчал и ругался, но до настоящего гнева было еще далеко. Фекла Семеновна, хорошо знавшая свычаи-обычаи мужа, радовалась. Вспылит Афанасий да и отойдет тут же, ежли, конечно, с ним обойтись по-доброму, ласково. — Что государские дела, Афанасий, что курки — все то наше с тобой обоюдное дело,— по-бабьи мягко уговаривала она.—Муж да же­ на, сказано в писании, одно. У других, ведомо, муж жене-в подмогу, а она ему оТветно— тож. Только мы с тобой порознь о своих делах печем­ ся. Ты бы, Афанасий, не счел себя униженным, ежли бы в ину пору и у меня, ребра своего, совета какого ни на есть пойросил. Правда, я ведь не лыком шита, боярского роду, Пронская. Я с тобой, а ты со мной — все, может, проку больше будет. Говори, что тебя терзает, может, я и рассужу тебя. Минутная вспышка, не встретив сопротивления, сгасла. Пашков снова растянулся на лавке. Поворчал про себя неразборчивое, сказал. _Ладно, на сей раз будь по-твоему, скажу. С мудростью своей ко мне лезешь давай ее сюда, посмотрю, что ты мне насоветуешь... У меня тунгусы коней отгромили, а я виновных ищу. Вот и назови виновника, чтобы мне самому перед Сибирским приказом не отвечать. _ Что ж попросил совета, дам я тебе его,— подумав, отвечала Фекла Семеновна,—Виновных, я думаю, тебе Афанасий, искать не надобно все одно через это коней не вернуть. Ты бы заместо того по-дру­ гому поступил...— И замолчала, пытливо смотрит на мужа, думает про себя: не рассердить бы глупым словом... Воевода лежал молча, ждал. — Ратных людей у тебя, отеп, еще предовольно,— продолжала Фекла Семеновна,— Собрал бы ты ватагу да и послал бы в степь, пусть она тебе или твоих коней отобьет, аль новых добудет. Так-то луч­ ше будет, чем невинных виноватить. Ну, что скажешь: дельно я тебе сказала али попусту? — Подумать надо...