Сибирские огни № 10 - 1983

И пометка: «Переданы в Русский музей 21 сентября 1530 г.». В письме Голубина упомянуты еще три его работы. Что за работы — неизвестно. Вряд ли их можно найти. Но вот передан­ ные в Русский музей... Позвонил туда, в отдел учета. — Да, работы Голубина в Русский му­ зей поступали. «Сухум» девятого мая трид­ цать четвертого года передан в антиквари­ ат и там реализован. «Лодки на взморье» переданы двадцатого марта сорок первого года в город Грозный. Вскоре старший научный сотрудник гроз­ ненского Музея изобразительных искусств Ф. И. Куркиева прислала мне фотокопию картины С. И. Голубина «Лодки на взморье» (нынешнее ее название — «Рыбачьи парус­ ные лодки у берега»). Так отыскалась еще одна неизвестная известная работа худож­ ника. ...Серый пасмурный день. У берега три рыбачьих баркаса. На колья вывешены еще не развернутые мокрые рыбачьи сети. На баркасах видны фигурки людей. Это — ры­ баки, вернувшиеся с моря. Нелегок их труд, сурова их жизнь. Строгая, правдивая кар­ тина... Известно, что, находясь еще в гипсовых классах Академии художеств, Сергей Ива­ нович некоторое время работал в приват­ ной мастерской известного русского худож­ ника и педагога, профессора Павла Петро­ вича Чистякова. Позднее он нередко встречался с ним, поддерживал знакомство и дружбу. В архивных делах Общества имени Ку- инджи я обнаружил любопытную характе­ ристику П. П. Чистякова, которая, по-мое­ му, позволяет глубже понять самого С. И. Голубина и его творческое кредо, кре­ до художника, за свою долгую жизнь так и не примкнувшего ни' к какому художествен­ ному обществу, йи к какому художественно­ му собранию или группировке. Личность Павла Петровича Чистякова, хотел того или нет С. И. Голубин, оказала на него большое влияние. Это несомненно. Вот что говорится в характеристике. «...Твердо и незыблемо держался слух о том, что Павел Петрович лучший препода­ ватель-педагог, и не столько в казенных классах, сколько у себя в мастерской «на дому». Попасть в эту «Чистяковскую Ака­ демию» было трудно и считалось большой честью и счастьем во все долгое время его педагогической деятельности... Отдался преподавательской деятельности Павел Петрович в смутное время борьбы сюжетной передвижнической живописи, пренебрегавшей кухней живописца, с отжи­ вающим академическим направлением. И по свойствам своей натуры — осторожный, со значительной дозой чисто крестьянской хит­ рости,— и по мастерству, определившемуся серьезным изучением старых мастеров — Веласкеса, Риберы, Тициана и др.— с их строгим рисунком, пониманием формы и колорита, большое художественное чутье и вкус, любовь к живописи как таковой и ее, так сказать, кухне исключительно и, нако­ нец, недюжинный ум — не позволили ему встать ни в тот, ни в другой лагерь и в то же время не позволили ни умыть руки в этой борьбе, ни сидеть одновременно на двух стульях. Павел Петрович сумел найти свое особое место, сохранив его за собой и потом, когда эту борьбу сменила другая, не менее бурная и шумная, борьба пере­ движников — победителей' уже без боя сдавшейся Академии — с мир-искусниками и другими менее ярко окрашенными направ­ лениями в живописи. Сумел ни на миг не отступить от того, учить чему он считал единственно верным и нужным для худож­ ника — пониманию формы, колорита, стро­ гому рисунку и фактуре как основаниям ремесла и любви к ним, без которой нет перехода от ремесла к искусству. Манера его учебы была совершенно своеобразна: вскользь брошенные замечания в виде ко­ ротких фраз, словечек, часто злых и всегда остроумных, образных, метких, отмечаю­ щих самую суть дела, но требующих от ученика личных усилий к отысканию выхо­ да по данному намеку,— были его оруди­ ем. Строгая последовательность в постанов­ ке технических задач и индивидуализирова­ ние их для каждого ученика — составляли его метод. Никто из его товарищей-профес- соров так не учил и не мог учить. Только у А. И. Куинджи были намеки на то же, но Куинджи верили и слушали как творца- колориста, и круг его учеников был огра­ ничен. У П. П. Чистякова аудитория была боль­ ше, и учил он большему и более трудному. Поэтому, если из среды учеников Куинджи вышли только двое-трое крупных мастеров, сумевших стать самими собой, а остальные остались только подражателями, то из мастерской П. П. Чистякова вышел целый ряд крупных мастеров, во всей полноте со­ хранивших особенности своего таланта и сумевших выявить их благодаря знаниям и технической подготовке, приобретенным у этого единственного до сих пор в России художника-педагога (характеристика на­ писана в 1926 году! — В. П.). Отсюда вы­ шли такие работники, как И. Е. Репин,' В. М. Васнецов, В. А. Серов, Ф. А. Маля­ вин, М. А. Врубель.., не говоря уже о ряде других художников, менее крупных, имена которых можно считать десятками». СЕЛО БОЛЬШОЕ ПРОТОПОПОВО Среди найденных и возвращенных в Си­ бирь работ С. И. Голубина многие созда­ ны в Томске и его окрестностях. Вернувшись в Томск, в дорогие с юности места, встретив добросердечных своих сес­ тер, старых и новых друзей, 57-летний ху­ дожник словно заново родился. Им овладел необыкновенный энтузиазм, жажда неуем­ ной деятельности и творчества. Он откры­ вает художественную студию, заведует муляжной мастерской в медицинском ин­ ституте, готовит массу плакатов, делает рисунки с микроскопа и, главное,-— много пишет с натуры. Его возрожденное состояние ярко выра­ зилось в творчестве тех лет, наиболее, по­ жалуй, плодовитом. Этот период творчества художника можно охарактеризовать, гово­ ря словами В. Г. Белинского, как «дифи­ рамб восторгу». Портрет и пейзаж — наи­ более занимающие С. И. Голубина жанры. Полтора десятка живописных пейзажей, 1Ф7;