Сибирские огни № 10 - 1983

Помню, обожгло меня тогда своей поэ­ тической точностью словосочетание — «яровое дерево». Очень уж необычно поя­ вилось оно в песенной истории о влюблен­ ных. Исчез за поворотом костерок, оставив в душе загадку, недосказанность. Невольно выплыла из Памяти сибирская пословица; «В ельнике.— трудиться, в березняке — веселиться, в кедраче — богу молиться...» Вот ведь и в песне сказано: «А ходи с почтением да ®о кедры...» Прекрасна народная традиция — обра­ щаться в песне к дереву. В европейской части России. — к рябине, клену, березе, в Сибири — к кедру. Потому как кедр, по определению сибиряков, «царь Тайгн», «ба­ тюшка», «великан», «патриарх сибирский», «кормилец». Плодойося, он помогает щед­ ро плодоносить всему окружающему. В дни конференции услышал я новое для себя определение кедру; «памятник при­ роды». Затем еще одно — «памятник культуры». И вновь испытал необычное волнение, как в свое время на Оби, слушая песню про яровое дерево. Прав, ох, как прав Л. Леонов: лес и ро­ дина для русского человека неотделимы. Лес встречал его лубяной зыбкой, кормил, одевал, охранял от врагов. Изба, изгородь, соха, сани, прялки, мебель, лоЖка, лапти, посуда и многое другое — все это давал ему лес, а вместе с тем — вольный, миролюби­ вый, сильный характер, широту и друже­ любие. Познание природы — это познание себя • самого. Кедр воистину памятник культуры. Памятник живой, созидающий, От доброго и плодоносящего слова «па­ мять». В Университетской роще он стоит в общем ряду, неподалеку от берез, топо­ лей, вязов — как символ могучей а пло­ доносной Сибири. К ПОДЗЕМНЫМ КЛАДОВЫМ В 1879 году — почти одновременно были напечатаны новые книги всемирно (известного к тому времени французского писателя Жюля Верна «Пятьсот миллио­ нов Бегумы» — об ученом-человеконша- вистнике, который стремился к мировому господству, и «Михаил Строгов, или нео­ быкновенное. путешествие от Москвы до Иркутска» — о герое-патриоте, озабочен­ ном судьбой своей страны. Обе книги зна­ меновали новый этап в творчестве мастера научно-фантастического и приключенческо- географического романа, обе привлекли внимание современников необычностью ^гем, материала, предвидением открытий. Особенно .заинтриговала читателей «си­ бирская книга». 1В ней точно, со знанием дела описывались Омск, Томск, Иркутск и другие неизвестные или дотоле малоиз­ вестные европейцам сибирские города, Природа Сибири, быт и нравы сибиряков, их развлечения. К сожалению, мало кто обратил тогда внимание на те страницы романа, в кото­ рых говорилось... о существовании в Сиби­ ри нефтяных промыслов. А те, кто и Обра­ тил, восприняли их как очередную выдумку писателя, не очень удачную фантастику. На какие же факты могло опираться предвидение Жюля Верна о нефтяных ме­ сторождениях Сибири? — Прежде всего на свидетельства князя Петра Алексеевича Кропоткина и его жены Софьи Григорь­ евны. В Томске трагически оборвалась жизнь старшего из братьев — Александра Алек­ сеевича, сосланного в Сибирь за стремле­ ние помочь младшему вырваться из Петро­ павловской крепости. Но в Томске же ро­ дилась, (выросла, окончила Мариинскую женскую гимназию Софья Григорьевна Ананьева-Рабинович. Родители ее, люди состоятельные, натравили дочь для про­ хождения учебы в Швейцарию. Там и по­ знакомилась она с человеком, овеянным славой бунтаря-анархиста, сумевшим выр­ ваться из самого (недоступного застенка России. Позже в знаменитых своих «Записках революционера» (1902) Петр Алексеевич Кропоткин напишет: ¿Повесть Тургенева «Накануне» определила с ранних лет мое отношение к женщине и, если мне выпало редкое счастье найти жену по сердцу и Прожить счастливо более двадцати лет, Этим я обязан Тургеневу». И дальше: «...при содействии моей жены, с которой я обсуждал (всегда (всякое событие и всякую проектируемую статью а которая была всегда стропим критиком моих произведе­ ний, я написал лучшие мои статьи для «Бунтовщика»™ *. В числе тех, с кем суждено было подру­ житься Кропоткиным за границей, оказа­ лись их любимые писатели — И. С. Турге­ нев и Жюль Верн. Жюль Веря был наслышан о Кропотки­ не, знал мнение о нем Тургенева, а потому надеялся, что знакомство с русским уче­ ным-революционером поможет ему сделать образ Михаила Строгова более достовер­ ным, (рельефным, ярким, обогатит его но­ выми знаниями о Сибири. Так оно и слу­ чилось. Кропоткины произвели на писателя .глу­ бокое? впечатление — тактом, прямотой суждений, разносторонностью интересов, нежностью друг к другу, сквозившей в каждом слове, каждом взгляде. Узнав, Что Софья Григорьевна родом из Сибири, из Томска, Жюль Верн засыпал ее вопроса­ ми. Его интересовало буквально все — при­ рода, местные обычаи, нравы купечества, досуг, развлечения сибиряков, достоприме­ чательности Томска. Софья Григорьевна отвечала охотно, красочно, подробно. Она- то и поведала писателю о том, что слышала от томских купцов, ямщиков, прасолов: с некоторых пор коренные сибиряки, охотни­ ки и рыбари стали примечать по берегам рек, на ржави таежных болот, выбросы густой маслянистой жидкости, а по но­ чам — таинственные свечения... Кропоткин тоже встречал подобные выб­ росы и свечения, правда, не в Западной, а в Восточной Сибири. Они могут свидетель­ ствовать о наличии в таежных глубинках нефти... Рассказы Софьи Григорьевны и Петра Алексеевича подсказали Жюлю Верну но- ‘ Газета анархистов, основанная П. А. Кропот­ киным в Женеве в 1879 году. •