Сибирские огни № 10 - 1983

светит лампада. На лавке возле двери, несмотря на лихоту и духоту от протопленной печи, в шубном кафтане и шапке на голове из шкуры жеребенка, преет посылыцик, он же и дьячок съезжей избы Иван, или Ивашка, как его зовет воевода, рыхловатый парень из губошлепов. При появлении воеводы дьячок низко перед ним склонился, все его существо изображало угодливость, покорность и неистовую готовность сломя го­ лову лететь со всех ног по первому воеводскому распоряжению. Не имея под руками никого поважнее, на ком можно было бы сор­ вать зло и накипевшее раздражение по поводу отгромленного табуна и своей непоправимой оплошки, за которую, кто знает, ему со временем, может быть, придется, по известной грамотке, ответить перед высшей всевидящей и всезнающей властью, Пашков напустился на ни в чем не­ повинного посыльщика. — Дрыхаешь, попенок,—с раздражением выговорил Пашков.— Трутень, сидишь тут день-деньской в тепле без дела, за что только тебе жалование идет!.. Где ты был, змееныш, когда били в сполох? Ужель не мог меня разыскать? — Я искал,— виновато сутулясь, оправдывается дьячок.— Пятндш- ка, твой, господине, телохранитель, на меня с дубиной: уходи, мол, покуда не переломал тебе кости. Я и ушел, хотя мне и знамо, где ты, господине, находился в тот час... Ивашка, по мнению Афанасия Филипповича, был туп и глуп, как ■урбан, и молол, губошлеп, своим толстым языком всякую нелепость. Йшь, что мелет: знал! А ты меньше, дурак, знай: много будешь знать, скоро состаришься! Пашков сердито прицыкнул на посыльщика и, давая исход накипевшему злу, стал ругаться. — Все вы тут разбойники! — бранился Афанасий Филиппович, уса­ живаясь за свой начальнический стол.— Так и глядите, как бы какой урон причинить воеводе! А главный тать и разбойник, ему бы следовало давно клеймо на морде прижечь, Аввакум-еретик, твой отец. Оплели вы со всех сторон Еремея, мово сына, души он не чает в протопопе, а я лишен в делах помощника. Ну, скажи, посылыцик, где Еремей? Почто он не прибежал на сполох? Во дворце его нету,—где он? Не ошибусь, ежли укажу: с твоим отцом, злоумышленником, он где-то пропадает, может, поклоцы у вас в избе бьет. Говори, чего молчишь, как рыба! Ивашка упал перед воеводой на колени, его согбенная спина выра­ жала одно: пощади, господине! — У вас в избе Еремей, али где он в ином месте? С батькой они вместе, господине,— не поднимая от половицы головы, ответил Ивашка,— Рыбачат на нужу нашу, с реки еще не пришли. — Ага, рыбачат! — злорадствовал Пашков.—Тут царский острог раскрадывают изменники, а они рыбачат. Говорю: воровской завод, из­ мена! Хлопуша вместе с еретиком-протопопом заодно. Встань, посыль- щик, ступай скорей к своему отцу, передай ему от меня: заключаю я его в тюрьму, завтра сам буду допрашивать. Ивашка рванулся к двери, выбежал —в съезжую хлынуло облако холодного пара. Воевода удобнее расположился за столом —обдумывать происшед­ шее. 5 Поздйо вечером во дворце, на половине воеводы, в его спальной хоромине, в медных шандалах горят восковые свечи. От свечей благо­ воние и яркий свет. За длинным, узким столом, накрытым суконной скатертью, сидит Елисей Бугор, читает вслух бумагу. А на лавке, на медвежьей шкуре, подбив для удобства атласную подушку, возлежит, слушая чтение, Афанасий Филиппович. На нем шелковая черевчатая рубаха, украшенная на груди узорами, а откидной ворот ее унизан дра-