Сибирские огни, № 9 - 1983

В достаточно богатой и разнообразной американской антивоенной литературе «Джонни получил винтовку» занимает, на мой взгляд, совершенно особое место. Прежде всего это роман не просто о «потерянном поколении», как с барственным пренебрежением назвала новых авторов начала двадцатых годов американская писа­ тельница-модернистка Гертруда Стайн. Герои Ремарка, Хемингуэя, пережив первое ослепление войной, романтикой боя, видят, что мир, в который они верили и, каза­ лось им, защищали, гибнет, распадается, превращается в сумасшедший дом. Война для них отныне — это бессмысленная и ненавистная работа, когда исчезает даже чувство ненависти к противнику, когда нет чести героям этой бойни, все жертвы которой напрасны... Ричард Олдингтон назвал свою книгу «Смерть героя» «...надгроб­ ным плачем, слабой попыткой создать памятник поколению, которое на многое на­ деялось, честно боролось и глубоко страдало». Крахом, крушением, душевной смертью кончалась для этих героев даже попытка обрести себя в мирной жизни. Дальтон Трамбо создает совершенно иную книгу. Он поворачивает сюжет иной стороной, его роман не о «смерти героя» и не о «сепаратном перемирии». У его героя есть имя — Джон Бонхэм, Джонни. Но могло бы и не быть, потому что Дальтон Трамбо, делая его типичным американским парнем откуда-то из коло­ радской глубинки, вырисовывает в то же время страшный символ —ЖЕРТВУ ВОИ­ НЫ. Это одна из сильных сторон романа — но в ней же и залог его слабости, впро­ чем, с лихвой перекрытой его достоинствами. Книга Трамбо еще и о том, какую цену человек платит иногда за прозрение, за то, что раньше избегал задумываться над важными и сложными вещами. Джонни война касается поначалу, как и всех, вялым интересом, например, к то­ му, «...вступит ли в войну Румыния. Это почему-то казалось всем оч'ёнь важным. О Румынии он ничего никогда не слышал, разве что на уроках географии». Тяжек путь, который герою приходится пройти от этой мысли к другой. «Он лежал и думал: эх, Джонни, Джонни, разве здесь твое место? И разве для тебя эта война?.. На чёрта тебе все эти Германии, Франции, Англии или даже Вашингтон?». Эпизод за эпизодом — воспоминания Джонни о детстве, юности, влюбленности, драках и странствиях перемежаются с полугаллюцинаторными, беспомощными по­ пытками разобраться, где он и куда он, собственно, ранен. В хемингуэевской «Фиесте» Джейк Барнс жив и здоров только внешне — война оскопила его и душевно и буквально. Джо Бонхэм теряет все — ему не нужно даже имя: в результате страшного ранения он теряет обе руки, ноги, лицо. Способность го­ ворить, видеть, плакать и есть. Он питается через кишечный зонд, дышит через тра­ хейный зонд, испражняется через катетер. Он потерял все —кроме кожной чувстви­ тельности и возможности слегка откидывать голову. Первая часть романа названа автором «Мертвый». Пока герой ищет пути только в себя, думает только о себе — он мертвый. Но среди *ыслей об утраченном — о здо­ ровом поте работы, о вкусе хлеба и ягод, о морозе и солнце, о первой ночи с люби­ мой — вдруг появляются и другие. Джо Бонхэм теперь может думать сколько угодно и о том, над чем «он прежде никогда не задумывался. Например, над тем, «как люди уходят на войну», И теперь, оказавшись «на горе, где он всегда будет один», Бонхэм понимает, какая ложь опутывала его с самого начала. «Парни всегда сражаются за свободу — какая-то вечная чертова карусель. В 1776 го^у Америка с боями проклады­ вала себе путь к свободе. Сколько тогда полегло ребят! А что в итоге? Намного ли у Америки больше свободы, чем у Канады или Австралии* которые за них не сражались? ...Попробуйте найти парня, о котором можно было бы сказать: вот американец, сра­ жавшийся за свою свободу, и чтобы каждый увидел, как сильно отличается он от ка­ надца, который за нее не сражался. Ей-богу, не найдете, и в этом все дело...». С запоздалым сожалением Джонни выясняет, что воевал за «бессмысленные, на­ пыщенные слова». И ирония, и логика уступают место такой же запоздалой ненависти. «Всегда хватает людей, готовых пожертвовать чужой жизнью. Они удивительно гор­ ласты и способны без конца разглагольствовать... А что говорят мертвые?.. «И эта вне­ запная мысль открывает Джонни новые бездны. «Он мог говорить от имени мертвых, ибо был одним из них. Из всех когда-либо умерших солдат он был первый, у кого ос­ тался живой мозг». Именно сейчас, когда он осознает это, Джонни становится живым. Так назвал Трамбо вторую книгу — «Живой». Джонни снова обретает мир, из крох ощущений построив время и пространство. Затылком по подушке, до обмороков, до головных болей он отбивает знаки аз­ буки Морзе. «Так он сможет говорить. Так он вырвется из безмолвия, черноты и беспо- t 0*Сьр<лж «Ж » 4* I