Сибирские огни, № 9 - 1983

дажу. Но бежала она слишком медленно. С ревом они всей гурьбой бросились за ней. Кто-то сорвал с себя каску и швырнул ей вслед, каска ударила ее по спине. Крыса взвизгнула и, обернувшись, куснула каску, потом, преследуемая всей ватагой, протрусила в блиндаж. Там, в полумраке, они настигли ее и превратили в кровавое месиво. На мину­ ту все притихли, словно опомнившись и чувствуя какую-то неловкость. Они выбрались из блиндажа и пошли воевать дальше. Он не раз вспоминал этот случай. Ведь неважно, грызет ли крыса твоего приятеля или какого-нибудь паршивого немца. Крыса твой враг, и когда ты смотришь, как эта жирная мразь жрет кого-то, кем мог бы быть ты сам, то тут недолго озвереть. Теперь крыса пожирала его самого. Он чувствовал укусы мел­ ких зубов, вгрызавшихся в края раны, чувствовал подрагивание крысиного тельца, когда она жевала. Опять и опять вонзала зубы, подтягивалась на лапках вперед, откусывала еще кусочек и принима­ лась жевать. Это было больно. Но куда Же подевалась сиделка? И вообще — что это за дерьмовый лазарет, где крысы забегают прямо в палату? Он ерзал и извивался, но спугнуть крысу было нечем. Он не мог ни ударить ее, ни швырнуть в нее чем-нибудь, ни крикнуть, ни свистнуть. Он мог лишь слабо раскачи­ ваться. Но крысе это, по-видимому, нравилось —она не сдвигалась с места... Вдруг он понял, что бежит по коридору. Он налетел на сани­ тарку и, ткнув лицом прямо в рану, возле которой угнездилась кры­ са, заорал —что ж ты, сволочь ты этакая, сука ты ленивая, не отгоня­ ешь крыс от раненых? Он мчался сквозь ночь и вопил. Мчался сквозь много ночей, сквозь немыслимое множество ночей, Христом богом моля неведомо кого, чтобы, наконец, сняли с него эту гнусную крысу. Он мчался сквозь все ночи всей своей жизни и кричал, и пытался сбить с себя крысу, которая все глубже вонзала в него свои зубы. Набегавшись без ног до полного изнеможения, накричавшись без голоса до хрипоты, он вновь очутился во чреве, погрузился в покой, в одиночество, в черноту ночи и в жуткую тишину. ГЛАВА ВОСЬМАЯ ТЕПЕРЬ ОН ЧУВСТВОВАЛ МЯГКИЕ ЛАДОНИ МЕДСЕСТРЫ. Она мыла его тело, осторожно обрабатывала края раны, наклады­ вала бинты. Чем-то теплым и маслянистым обильно смазала струп на шее, причинявший ему такие страдания. Он чувствовал себя как ребе­ нок, в слезах проснувшийся от страшного сна и очутившийся в забот­ ливых, надежных руках матери. Хотя он не мог ни видеть, ни слышать сестру, но она была для него все же каким-то подобием общества. Рядом был человек, был его друг. Кончилось одиночество. Ему не надо больше беспокоиться, бороться, думать. Вся ответственность теперь на ней, и покуда она рядом, бояться нечего. Он ощущал ее прохладные Пальцы, чистые бинты и свежесть постельного белья. Он уже знал, что крыса ему только померещилась. Это открытие так успокаивало, что на несколько минут он почти совсем забыл о своем страхе. Но потом, вверившись заботливым рукам сестры, вдруг снова содрогнулся, а что если сон про крысу повторится? Ведь он почти на­ верняка должен повториться! Он понимал, что сам вызвал этот кошмар, непрестанно думая о ране в боку. Засыпая, он чувствовал эту рану, вот ему и привиделось, будто его гложет крыса. И пока останется рана, та же цепочка мыслей вновь приведет к нему во сне крысу. Каждый раз, когда он будет засыпать, крыса станет являться ему во сне, и сон, вместо того, чтобы приносить забвенье, превратится в такой же кошмар, как и бодрствование. Пока человек не спит, он терпит мучение. Н.о уж если его одолел сон, он вправе все забыть, он этого заслужил. Сон дол­ жен быть как смерть. Он знал, что крыса — всего лишь сон. В этом он был уверен. Ч