Сибирские огни, № 9 - 1983

' ч ’ '' ■■■■'(! ' '; С-< ‘ ■■■', ■ -л концов, до него они расковыряли тысяч десять ребят и здорово набили руку. И вдруг перед ними очутилось нечто совсем необычное, можно сказать, вызов их умению и сноровке, и так как времени у них было сколько угодно, то они решили залатать его и упрятать обратно в материнское лоно. Но почему же все-таки он не истек кровью? Раз она хлещет из •обрубков обеих рук и обеих ног, то, казалось бы, человек обязательно должен умереть. На его глазах от кровотечения умирали ребята, по­ терявшие только одну руку. Разве могут врачи остановить сразу целых четыре потока крови, чтобы не дать человеку умереть? А что если ме­ ня только ранило в руки и ноги, только слегка задело, а отрезали их уже потом, чтобы, скажем, поменьше возиться со мной или, может, из-за нагноения... Правда, если бы доктора заранее предвидели, во что он, в конце концов, превратится, они бы, пожалуй, дали ему уме­ реть. Однако все происходило постепенно, одна ампутация следовала За другой, и он остался жив, а уж теперь-то они ему ни за что не дадут умереть —это было бы просто убийством. Господи, то ли еще бывало на этой войне. Где-то на юге Франции было специальное место для рехнувшихся. Там находились ребята, которые не.могли говорить, хотя в остальном были в отличной форме. Просто с перепуга они начисто лишились дара речи. Убито четыре, если не пять миллионов людей, и всем им так хотелось жить. А сотни или, может, несколько тысяч людей сошли с ума, ослепли, преврати­ лись в калек и как ни стараются умереть, им это не удается. Он начал понемногу успокаиваться, мысли стали более ясными и связными. Надо было их как-то упорядочить, как-то разобраться в мелких неприятностях, выпавших на его долю впридачу к большим. Где-то у основания горла саднило, словно прилип какой-то струн. Слегка поворачивая голову вправо, а затем влево, он чувствовал на­ тяжение струпа. Он также чувствовал, как ноет лоб, будто стянутый веревкой. Непонятно, откуда здесь эта веревка и почему она натягива­ ется, когда он шевелит головой, чтобы ощутить ссадину на шее. А дыру, что была теперь его лицом, он совсем не ощущал, и над этим тоже стоило задуматься. Он лежал, поворачивая голову вправо и влево, чувствовал, как сдавливает лоб веревка и при этом натягивается струп. Наконец он понял, в чем тут дело. Они прикрыли ему лицо маской и закрепили ее вокруг лба. Маска была, по-видимому, сделана из какого-то мягкого материала, -но ее нижний конец прилип к ране там, где она еще не затянулась. Теперь все ясно. Они наложили ему на лицо квадратный лоскут материи, оттянули до самого горла и плотно забинтовали, чтобы медсестра была избавлена от тошнотворного зрелища. Очень заботливо с их стороны. Но сейчас, когда он понял назначение маски и то, как она устрое­ на, струп уже.перестал тревожить его, только раздражал. Еще маль­ чишкой он никогда не мог оставить в покое ни одной царапины. Вечно их расковыривал. И сейчас, покачивая головой, он натягивал бинт и бередил струп. Но сдвинуть маску или содрать болячку не мог. Желание сделать это стало настоящей манией. И не то, чтобы маска, задевая рану, причиняла боль. Вовсе нет. Но все это беспокоило, и ему не терпелось испытать свои силы. Если он сможет сдвинуть маску, значит, на что-то еще способен. Он пытался вытянуть шею, чтобы маска отлипла от живого мяса, но, не мог как следует вытянуть ее. Всю свою энергию, физическую и умственную, он сосредоточил на этой крохотной задаче. Одна попытка следовала за другой, и в конце концов он убедился — маски ему не сдвинуть. Такая малость — клочок материи присох к коже, и все уси­ лия тела и мозга не в состоянии сдвинуть его хоть на миллиметр. Да это же еще хуже, чем находиться во чреве матери! Ребенок там хотя бы может брыкаться. Может поворачиваться в этом своем темном И влажном обиталище. Но попробуй брыкнись, если у тебя нет ног, по­ пробуй молотить кулаками, когда ты безрукий. Как же повернуться,